Неформат

Значит, киллер поджидал Плоткина. Но кто мог зарезать курицу, укравшую золотые яйца? Тот, например, кому дали эти яйца на хранение. Или тот, кто знал, где они хранятся. А еще тот, для кого Плоткин прежде всего не слишком много украл, а слишком много знал. Например, некто, проворачивающий многомиллиардные оружейные сделки. Тогда получается, что Умница на него работает и передал полученную от Светика информацию. Тогда я не жилец, а следующая мишень этого же киллера. Но… не стыкуется. Светик поднималась на свой этаж, к компьютеру, дважды — переодеваться в генерала и наоборот. Допустим, передала она в первый раз, что мы взяли Плоткина, но тогда зачем киллеру напрасно ждать его в подъезде? Приезжай в логово и мочи всех оптом. А во второй раз Светик уже знала, что Плоткин — это Кабанов. А убивать актера Кабанова Науму ну совсем незачем. Ага, значит пока поживем.

А если актер Кабанов все-таки Плоткин? И этот Плоткин настолько дьявольски хитер, что смог обыграть нас всех и заставить поверить, что он — Кабанов. В общем-то никаких неопровержимых доказательств, что Кабанов — Кабанов у нас нет, скорее общее понимание ситуации. Нет, не могли мы так облажаться, не могли. А почему, собственно, не могли? Сколько я знаю примеров, когда ничем нам не уступавшие коллеги и не так лажались.

От таких мыслей мое сознание пожелало отключиться. Мне снилось, что я участвую в забеге. В какой-то момент, еще до выстрела стартового пистолета, все участники начинают бежать. Но этот фальстарт как-то по умолчанию, молчаливым большинством признают законным стартом. Я встречаюсь с оскорбленным взглядом стоящего со стартовым пистолетом Наума, который словно бы вопрошает: «Как же так?» Ноги практически отнимаются, и я зачем-то начинаю вглядываться не в отдаленную победу, а в лица участвующих в забеге. Лиц, как выясняется, нет. Рядом со мной бегут разные биологические виды в одинаковых разбойничье-шахидных масках, черных, закрывающих лицо или морду. Но, судя по всему, есть там и кабан, и какое-то странно-колышущееся, но вполне резвое привидение-негатив, то есть в черном, и антилопа-гну и еще группа неясно кого, но одинаковая, которую я во сне определяю существительным «масса». Они что-то друг другу продают на бегу и что-то друг у друга покупают. Получается, что это не забег даже, а аукцион. А лот — не я ли? Тогда я обязан победить, чтобы никому не достаться.

И вдруг я слышу выстрел стартового пистолета. И фиксирую с удивлением свою внутреннее удовлетворение — мол, наконец-то, все по правилам. Но в этот момент вдруг осознаю, что правила поменялись, поскольку выстрел предназначался именно мне, хотя это вроде и была «стрельба по бегущему кабану». Но бежать мне становится труднее и труднее, я понимаю, что меня ранили, я начинаю отставать, кричу что-то о несправедливости, игре не по правилам, а все — и трибуны, и участники забега, и Наум, и Умница — хором смеются и скандируют: «Му-тант! Тор-моз!»

И я чувствую такую ужасную несправедливость, такую жалость к себе, раненому, что хочется или заплакать, или кого-то изничтожить. И тогда я надеваю такую же черную маску и жду их на обочине беговой дорожки, обнажая клыки и тихо рыча… Но тут меня обступает та самая «масса», у них одинаковый запах, одинаковые слова, они начинают журчать, подхватывают и несут меня куда-то, а я и не сопротивляюсь, поскольку не уверен, что это плохо. А они относят меня к сильно постаревшему Науму и он, сильно нетрезвый, достает из карманов бутылку водки и два стакана. Водка, с каким-то механическим жужжанием, льется в бездонные стекляшки…

Я проснулся от звука ожившего неисправного мотора. Санька бодро сидел в седле, одной рукой крутил руль, другой водил по морде электробритвой:

— Бриться будешь? Или так мутантом и пойдешь на встречу с людьми искусства?

— Так и пойду. Если Плоткин организовал такого двойника, тем более у него хватит ума не оставить следов в агентстве. Так что там нечего ловить, кроме разве что счастья в личной жизни.

— О, — Санька, не сбавляя скорости, обернулся и тихо сообщил, — смотри как она спит!

— Я лучше пока за дорогой посмотрю.

И я посмотрел. И увидел над шоссе рекламную растяжку: «Большая рулетка в казино „Десятка“. Только один день — 10.10! В 10 часов вечера! Ставки до 1 миллиона долларов. Попади в десятку!» Санька тоже заметил и заорал:

— Спиздили, суки, мою идею! А меня — на улицу!

— Оксюморон, — простонали сзади, — а че ты сгенерил?

— Света, — желчно ответствовал Санька, — «Идея» — это всего лишь марка моих часов.

— Ахха, то есть, пока ты дрых, их сняли… А куда мы пилим?.. А, ну да. Агентство. Ахха… Кофею б.

— Нет, Света, — сказал респектабельный трезвый Санька. — Кофе мы будем пить в награду, после посещения агентства. Надо прийти туда раньше ментов. Боренька идет со мной.

— Не, — возразил бас сзади. — Это я иду туда с тобой. Вродь я актриса, а ты… ну, этта… дядь. Дядь Саша. А Мутант пусть тут. У него документы паленые.