Неформат

В голове немного шумело от пары глотков вина, что успела выпить, в теле разливалась приятная легкость и тепло. Она с каким-то трепетом и восторгом изучала окружающее. Нежданная робость вдруг нахлынула, хотелось коснуться гладких боков мисок всех оттенков коричневого и даже черного цветов, взять в руки, ладонями ощутив «теплоту» керамики… Но Ксюша чего-то застеснялась.

Леня же на ее шутливую претензию расхохотался. Он, вообще, казалось, пребывал в прекрасном расположении духа, несмотря на все их сегодняшние проблемы.

— По большей части, это все пробы и неудачи, а не действительно что-то стоящее, что можно у вас выставлять, — отмахнулся он.

А Ксюша все-таки решилась взять с полки одну из кружек.

— Можно? — на всякий случай уточнила. Леня кивнул. — Она черная из-за обжига, да? По традиции, кефиром обжигал или каким-то новым способом? — рассматривая керамику, которая прям с каким-то кайфом ей в ладонь легла, поинтересовалась Ксюша.

— С кефиром, — кивнул Леня, посмотрев на нее с интересом. — А ты откуда в курсе о нюансах?

— Я люблю все красивое, — улыбнулась, наконец, и она, вспомнив, как Ольшевский такое про нее говорил. — И читать об искусстве люблю. Да и обо всем, что с этим связано.

— Ясно, значит, теперь мне есть, у кого спрашивать и уточнять детали, — подмигнул ей мужчина. — Может, и лепить что-то пробовала? На круге работала? — забрав у нее из рук чашку и отставив на стеллаж, Леня потащил ее в другой угол комнаты, где стоял гончарный круг.

Ксюша шла за ним, как будто зачарованная.

— Не пробовала никогда, — почему-то шепотом призналась. — Хотелось, но я не способная к такому, красивому… только восхищаться могу со стороны… — призналась, стесняясь.

Леня фыркнул, обхватил ее на секундочку руками за пояс, прижал к себе, а потом подтолкнул к кругу.

— Ксюш, ты себя сейчас слышишь? «Не читал, но осуждаю»? Сама же сказала, что не пробовала, так почему уверена, что не способная? — словно вычитывая, но мягко и без реального упрека, спросил. — Я же тебе рассказывал, сколько сам времени потратил на элементарщину, а ты на себе крест ставишь заранее. Так не пойдет! — решительно подвел он итог. — Давай попробуешь.

— Сейчас? — даже испугалась немного Ксюша. Накатил вечный страх оказаться «хуже», «неспособной»…

— Ну, можно и сейчас, — пожал Леня плечами, кажется, не замечая ее состояния. — Не серьезное что-то, ты же устала, наверняка. Да и одежда неподходящая. Хоть глину в руках ощути. Сейчас я тебе фартук дам…

И не успела Ксюша оглянуться, как оказалась усажена на какой-то табурет у низкого столика. На нее натянули плотный темно-синий фартук, прямо поверх очень недешевой шелковой блузы и шерстяных классических брюк, что Ксюша надевала на работу. Вообще не подходящее облачение! А Леня уже совал ей в руки кусок глины, который откуда-то достал — казалось, собственная идея невероятно воодушевила мужчину.

— Смотри, для начала глину надо размять, — говорил Леня, уже разрезав кусок глины пополам струной. А Ксюша не успевала даже увидеть, откуда он извлекал инструменты и материалы, растерялась окончательно. — Держи, — вручил ей Леня плотный комок. — Надо делать вот так.

И он принялся мять, сжимать, отбивать свой кусок глины, словно тесто вымешивал. Ловко, умело, так, как будто это не представляло никакой сложности. А Ксюша едва могла глину руками смять.

— Что-то у меня не выходит, — все с той же растерянностью, рассмеялась она, пытаясь повторить хоть что-то из того, что он ей показывал.

— Не страшно, дело практики, — успокоил ее Леня, — руки привыкают. Первые разы и я не понимал, как это получается, — говоря все это, он продолжал месить глину. — Сейчас на моем попробуешь, — спустя пару минут, он бухнул глину перед ней, забрав тот кусок, что Ксюша пыталась так же подготовить, но, скорее, просто «пожмакала».

И до того, как она поняла его задумку, Леня вместе с табуретом, развернул Ксюшу к гончарному кругу, поставил рядом миску с водой, которую набрал в раковине, расположенной неподалеку, и которую Ксеня поначалу даже не увидела. Когда успевал? У нее голова кругом шла от этой активности.

— Я тебе помогу.

Не замечая, кажется, что она уже в полной прострации из-за обилия новых действий и его сногсшибающего воодушевления, Леонид пристроился сзади, словно обхватив всю Ксюшу собой.

Было заметно, что ему действительно хочется ей показать, дать почувствовать, увлечь этим делом так же, как он сам глиной увлечен. И, несмотря на пока полное непонимание процесса, Ксюша чувствовала восторг. Ей уже тоже стало интересно, весело, суматошно и забавно. А еще, хоть и не очень выходило нечто толковое, но оказалось весьма приятно руками ощущать мягкость и упругость глины, эту непривычную, но будто бы живую текстуру материала, который и сопротивлялся, и поддавался ее руками одновременно.