Неформат

С жадностью, которой от себя не ждала, прижалась своей кожей к его обнаженной груди. И, наконец-то (!), сделала то, о чем мечтала еще когда-то после пробежки: наклонившись, дорвалась ртом, языком, губами до его плеч, шеи. Прижалась своим животом к его, чувствуя, как напряженно поджимаются мышцы пресса Лени, когда ее язык добрался до его соска и обвел, оставив влажный след; как толкается в ее промежность его напряженный член, пульсацию которого ощущала и через слои еще оставшейся на них одежды.

— Господи, как давно мне тебя попробовать хотелось! — рассмеялась Ксеня, но даже не от веселья, а от избытка возбуждения, от куража, который голову кружил!

В вине, которым он угостил, дело? Нет! Точно знала, что те пару глотков — не при чем. Это все он — этот конкретный мужчина!

— Ты вкуснее шоколада, — чуть укусила Леню за плечо, заставив и его низко застонать и засмеяться разом.

— Спорный вопрос, сладкая, по мне, так это ты самая вкусная, — хрипло оспорил он это заявление, намотал ее волосы на свою ладонь и, запрокинув голову Ксюше, вновь напал на ее рот, будто и правда проверял вкус.

Алчно, горячо, но при этом и осторожно, не причиняя никакого дискомфорта. А Ксюша со своими руками совладать не могла: до каждого участка его кожи пыталась дотянуться, прикоснуться, погладить или сжать, впиваясь ногтями, когда Леня заставлял ее стонать, прикусывая и засасывая губы Ксюши.

И оба в один момент поняли, что достигли точки накала: терпения не осталось, рассыпалось, казалось, с тихим звоном в их ушах. Поцелуев и этих ласк уже невыносимо мало.

Леня опустил ладонь, расстегнул ее брюки, скользнул внутрь, пока не сдвигая кружево белья в сторону. И, черт, да! Она была такой влажной и горячей! Он и через ткань ощущал! Хотел бы пальцы в эту влагу окунуть, но, елки-палки! Черт его дернул ее лепке обучать! До сих пор же руки в глине!

Но и вот так, через кружево, ощущать ее желание и влажность — одурительно возбуждающе! О таком ярком и страстном ответе тела желанной женщины можно только мечтать, ей-богу! Растер эту бархатистую влагу по нежным складкам, не отрываясь ото рта Ксюши, не прекращая их поцелуя. Глотал ее стоны. Точно хотел знать, что не только у тела женщины, но и у нее самой нет никаких возражений от того, к чему они, со всей очевидностью, движутся.

— Ксюша?.. — прошептал ей в рот, чуть приподняв любимую и начав стягивать с нее брюки.

Хотел спросить «ты уверена», но она его опередила:

— Все нормально, у меня спираль стоит, Лень, — привстав, чтобы ему было удобней, Ксюша тоже решила избавить его от остатков одежды, похоже.

И у нее сомнений не имелось, судя по всему.

А вот он от этой фразы замер — как по голове бахнуло то ли догадкой, то ли пониманием, а то и просто откровением.

— Ксюш, а у тебя были другие мужчины, помимо мужа? До него? — перехватив ее руку, Леня с трудом отлепился от сладких и таких желанных женских губ.

Прижался лбом к ее лбу, заглядывая в глаза Ксени. Но не остановил своих поглаживай ее горящей плоти. Да и сам, привстав, помогал ей с него джинсы снимать, белье. Не собирался тормозить, просто хотел знать…

Наконец-то обнажены оба… И физически, и душевно, казалось, готовы все друг другу открыть.

Ксюша застыла. Прикусила нижнюю губу и, как-то исподлобья глянув ему в глаза, покачала головой.

— Я что-то не так делаю, как тебе нравится? — голос уверенный, ровный, тон чуть веселый… А он смотрит в ее глаза и видит, что испугал, задел…

И от ее ранимости, нежности и этой вот… неопытности — крышу сносит. А в груди — огонь, горло давит, легкие жжет.

— Ты — шикарна! — рыкнул в ее губы от избытка чувств и желаний, что душить начали. — Это я боюсь не оправдать твоих ожиданий, сладкая! — насмешливо поддел, плотно и тесно прижав их тела, уже полностью обнаженные.

— Леня, не выдумывай! — рассмеялась она, крепко обняв его за шею, судя по всему, забыв о своей растерянности.

Ее бедра ерзали по его паху; ладони, и у Ксюши все еще измазанные глиной, уже высохшей, шершаво царапали его плечи, голую грудь, скользили по рукам, которые он от Ксюши оторвать не мог. Какое-то сплетение тел, ртов, конечностей! Гребанная петля Мебиуса из тел, в которой фиг разберешь, где он заканчивается, а где уже Ксюша началась! И Лене даже дополнительно не хотелось ничего! Никакой чертовой стимуляции, хоть бы раньше времени не кончить от одного ощущения ее влажных складок, прижатых к его каменно-возбужденному члену!

Нет, точно тянуть некуда!

Откинулся, уперся спиной в стену, благо, что гончарный круг у той стоял и они сели близко. Приподнял Ксеню, с такой жадностью ухватившись за ее ягодицы пальцами, что красные полосы остались, хоть бы синяков не было завтра… не хотел ей боль причинить. Впился в губы, кайфуя от такой же жадной атаки ее губ. И ловко, легко, по наитию какому-то, словно бы уже десятки раз так делал, зная ее тело наизусть, рывком ворвался в обжигающе-сладкое тепло, впитывая ее тактильно, познавая каждой своей клеткой, кажется, теряя остатки разума окончательно!

— Леня! — Ксюша простонала его имя, с такой силой вдавив пальцы в плечи любимому, что точно поцарапала.