Нефритовая лошадь Пржевальского

– Голова болит: на свадьбе шумно было, к вечеру голова разболелась.

Муж засмеялся.

– Ну, когда со свадьбы голова болит, – это ничего, пройдет. Иди отдохни.

На другой день после завтрака, когда Кирилл вышел, Пржевальский спросил ее:

– Ксения, вы на меня сердитесь? – Лицо у него было виноватое, и она сказала:

– Нет.

Хата Мельниковых стояла на краю деревни, и никто не видел, как он приходил к ней в часы, когда Кирилл работал на мельнице. Кирилл тоже ничего не замечал. Они продолжали вместе ходить на охоту по воскресеньям.

Шел третий год со времени его последнего возвращения с Тибета. Новый дом в Слободе был построен. В нем подолгу гостили друзья, соратники по путешествиям. Любимая няня Ольга Макарьевна также оставалась с ним, он трогательно заботился о старушке, да и она по давней привычке не оставляла попечением своего воспитанника. Место, выбранное для имения, продолжало радовать: глухое, полудикое, со множеством зверей и птиц – почти как в Средней Азии. Но главным, что удерживало его в Слободе и давало смысл жизни, было новое, вошедшее в жизнь так поздно, живое чувство привязанности к женщине. Он удивлялся этому новому в своей жизни. Ксения, «царица», принадлежала ему, он постоянно ощущал ее любовь. В отличие от его чувства, достаточно поверхностного, ее любовь горела ровным и сильным пламенем, она удерживала и согревала. Сознание греховности их отношений иногда мучило обоих, но постепенно оно стало привычным и размытым, почти перестало замечаться.

Так шли дни и месяцы. Однако на третий год Николай Михайлович затосковал. Это была уже привычная для него тоска о путешествии. В недавно отстроенном своем новом доме в Слободе он все чаще смотрел на фигурку нефритовой лошади. Нет, он не забыл ее! Четыре года назад, в Джунгарии, он наконец видел ее воочью! Из путешественников он увидел этого чудесного зверя первым. О дикой лошади рассказывали ему местные жители задолго до встречи. Киргизы даже охотились на нее, и изредка удачно… Во время прошлого путешествия он наконец сам увидел издали маленький табун из восьми небольших, но чрезвычайно быстрых и чутких лошадок… Они почуяли его приближение за версту и, оттопырив хвост, выгнув шею, помчались по пустыне – дикой, необъятной, пронизанной тишиной Джунгарской пустыне с пыльными бурями, стихающими на закате, с бесчисленными яркими звездами ночью.

На этот раз он отправлялся в путешествие к той же Желтой реке. Теперь не к устью, а к истокам.

Глава 12. Ложная находка