Нефритовый город

И обе стороны показательно не упомянули ни о покушении на Хило, ни об убийстве Лана, ни о перерезанных на шоссе Бедняка двадцати Зеленых Костях. Комната в Зале Мудрости не предназначалась для подобных жалоб. Хило посмотрел через стол на Айт, и они одновременно встали, собравшись уходить. Это какая-то шутка. Взаимная шутка.

Во второй день переговоры продвинулись не намного дальше. Во время пятнадцатиминутного перерыва Хило отвел в сторонку Шелеста.

– Это похоже на оргию свиней в куче дерьма, – сказал он. – Напрасная трата времени.

– Если мы сейчас уйдем, будет выглядеть так, будто мы сорвали переговоры, и на Равнинных возложат вину за продолжение войны, – напирала Шаэ. – Сейчас политики смотрят на это так – Горные убили Лана, а мы в отместку забрали их территории и людей. Это уравнивает кровавый счет между кланами, и теперь мы должны договориться о возвращении к нормальной жизни. – Шаэ оборвала его, прежде чем он успел возмутиться: – Не забывай, почему мы здесь. Мы должны показать Фонарщикам и Королевскому совету, что стремимся к миру. Пока Айт блокирует все решения, их симпатии на нашей стороне, а в последний день мы выложим на стол все карты.

Шаэ получила первые результаты официального аудита КНА и планировала на пятый, финальный день, использовать их как способ давления на Горных, а если не получится, разоблачить их и дать Совету понять, что война имеет гораздо более веские причины, нежели семейная вендетта, а действия Горных противоречат кеконским законам и ценностям. Хило признал, что план неплох. Либо они уйдут с территориальными приобретениями, которые к весне дадут существенное боевое преимущество, либо получат моральное превосходство, а с ним, как можно надеяться, и поддержку Фонарщиков клана и общественности. И все же Хило считал все это дополнительными факторами, они не сильно повлияют на результат войны, он злился, что приходится участвовать в фарсе на потеху публике.

Он вернулся на свое место в зале. Его все больше бесила самоуверенность густой нефритовой ауры противницы и насмешливый изгиб губ. Они оба пытались умиротворить и успокоить политиков и бизнесменов – самонадеянных современных кеконцев, убеждающих самих себя, что нет нужды разрешать разногласия старыми способами, на чистых клинках по правилам Старого дядюшки. А оба Колосса знали, что это неправда.

Айт играла свою роль охотнее, чем Хило, потому что у нее лучше получалось. Куда лучше – она превосходила его в каждом слове, в каждом жесте. Перед тем как стать Колоссом, она была Шелестом и умела показать себя опытной и красноречивой деловой женщиной. Теперь она пользовалась этим преимуществом, чтобы дразнить и провоцировать Хило, выставить его юным хулиганом. Контраст между ними заставил статистов без нефрита забыть, что Айт Мада стала самым могущественным Колоссом Кекона, убив отцовского Штыря, Первого и Второго Кулаков, помощника и своего младшего брата. Временами при мысли об этом Хило не мог удержаться от смеха.

Второй день закончился без видимых перемен, и даже непреклонная Онде выглядела разочарованной. Хило страшно хотелось добраться до телефона и поговорить с одним из своих Кулаков, Гауном Цзерю, незадолго до рассвета он попал в засаду и был тяжело ранен, но пережил операцию. Шаэ и Хило почти не разговаривали, а из Зала Мудрости разошлись в разные стороны. Шаэ села в машину, чтобы вернуться в офис на Корабельной улице. Хило находил забавным, что человек, так демонстративно избегавший всяких дел клана после возвращения в Жанлун, теперь, став Шелестом, ни на секунду не может выбросить их из головы. И это лишь доказывало, что сестра Хило обманывала саму себя, и он знал ее лучше, еще до того, как ей самой пришлось это признать.

Хило поискал своего водителя и «Княгиню» рядом с мерцающим прудом, но увидел Маика Тара, ожидающего в неприметной машине. Хило сел на пассажирское кресло, Тар выключил радио и предложил ему сигарету. Хило заметил, что рукава его помощника забрызганы кровью, а глаза покраснели от недосыпа, но светятся триумфом, а аура вздымается подавленным восторгом.

– Как там дела? – спросил Тар. – Как и раньше?

– Хуже. Жаль, что монахи еще там.

– Тебе стоит взять меня туда, – предложил Тар. – Я в любом случае не попаду на небеса.

– Как Гаун?

Безрадостная перемена в ауре Тара сразу же ответила на этот вопрос. Хило тихо выругался. Гаун был его одноклассником, умелым бойцом, но также и веселым человеком, умевшим поднять настроение и рассказать байку. Хило должен был навестить его перед смертью, должен был лично сообщить о ней его родителям и сестре. А вместо этого он перекидывался бессмысленными словами и угождал политикам в Зале Мудрости.

Волна ярости затопила жаром шею и лицо Хило.

– Да пошло оно все! Пошла эта Айт и Гонт вместе с ней, чтоб их!

Он с силой приложился головой о подголовник и ткнул кулаком по потолку.

Тар выкинул сигарету в окно и подождал, пока Колосс успокоится.

– Да узнают его боги, бедолагу, – сказал он наконец.

– Да узнают его боги, – глухо согласился Хило.