Нефритовый тигр

Старшие ученики, не занятые обучением в это время должны были слушать наставления Чи в главном учебном зале, младшие же, по словам Дэ Шэна, убирали комнаты и прислуживали в храме. Сона прошлась вдоль жилых помещений, однако, кроме снующих туда-сюда детей и надзирающего за ними старшего ученика, не встретила никого. Тогда она завернула на внутреннюю кухню поместья, но и там уже ненавистного Сяо Ла она не обнаружила. Время заканчивалось. Если она не успеет перехватить мальчишку до того, как тот зайдёт в храм, вся затея окажется бессмысленной! Сона начала нервничать.

Она бегала от здания к знанию и от двери к двери, когда не было свидетелей, делая невероятно занятой вид спешащего куда-то гостя, когда кто-либо попадался на пути. Младшие ученики разошлись, спальни и кухня опустели, а в учебные комнаты Сона пойти не рискнула.

Хвала Судьбе, это и не понадобилось. Как только были закончены приготовления к обеду и работающие на кухне направились в храм, на свет выползли тараканы. А точнее, трое младших учеников, во главе с, кто бы мог подумать, самим молодым господином Ваном! Пока подельники помладше набивали свои платочки печеньем и отварным копчёным мясом, организатор преступления стоял на стрёме, где Сона его и поймала.

То ли от страха воришки перед поймавшим его за руку, то ли от ужаса перед обманутой госпожой, Ван Сяо Ла стал невероятно бледным.

– Г-г-госпожа? – Его былая уверенность куда-то пропала.

– Господин Ван, – твёрдым голосом поприветствовала его Сона.

– Прошу, госпожа, не здесь! Пожалуйста, туда, чтобы нас вместе не видели!

Сона отпустила его, и тот, дав отмашку сообщникам, направился к кухонной кладовой, постоянно оборачиваясь и вежливо подгоняя госпожу.

– Клянусь своим поясом, госпожа, я не обманывал вас! – как можно тише оправдывался мальчишка, находясь уже в пыльном помещении, забитом овощами, мешками, огромными сосудами с зерном и водой и подвешенным прямо на потолке мясом.

– Что же в таком случае вас задержало?

– Я всё расскажу, лишь не прерывайте, – он глубоко вздохнул. – Клянусь честью своего дома, что нашёл человека, знающего вашего знакомого. Этот человек живёт здесь в чаньши^[163]. Началась же история давно. Мой хороший друг – я не назову вам его, госпожа, ведь я поклялся! – часто покидал гуншэ, что не давало мне покоя. Я нашёл его на рынке, когда вы долгое время стояли у шатра и ждали вашего сопровождающего. В тот день он был на меня зол за то, что по моей вине вы нас видели. Друг уверял, что наблюдает ради забавы за прибывшей в город чужеземкой, и я напросился с ним. Мы следовали за вами всюду. В вечер нашей встречи на крыше мы были вместе. Сославшись на моё родство, он просил меня выдать себя одного. Я полагал, мой друг опасался наказания, вот только… Он знал о нашем с вами уговоре, и я клянусь образами на моей одежде, что был готов искать мальчика в школе и в поселении, но мой друг велел мне передать то, что я сказал вам в день нашей последней встречи. Делом, порученным мне, было удержать вас.

– Зачем же?

– Чуть позже я понял, что друг просил не своими словами, ему приказал человек из чаньши, ведь я часто подмечал их вместе.

– Что это за человек?

– Я хотел прознать больше, но попался. Однако чжучи не выдал меня хозяину комнаты в обмен на обещание подобного не повторять. Но я наблюдал! Каждый день он получает послания голубем или гонцом. Скоро монах должен вернуться, поэтому, госпоже лучше уйти, а завтра, в час молитвы, вы сможете пробраться в его келью. Я помогу.

Глава 14

Келья

А завтра, перетягивая грудь, надевая одежду Жу, широкую в плечах, и пряча в поясе маленький нож, купленный на всякий случай в первые дни пребывания в городе, Сона молилась, чтобы вместо гонца прилетел голубь, ведь гонец явно не оставит послание лежать в комнате, а ей необходимо знать, что в нём.

– Трудно ему будет монахом, раз всякий день наслаждается таким прекрасным цветком, – ответил сарказмом на новый сосуд с домашним вином Дэ Шэн.

– Обещаю, друг, сегодня в последний раз, – уговаривал его Жу.

В ответ тот наиграно скривил губы и оглядел парня с головы до ног, демонстрируя своё недоверие к его словам:

– Не могу быть против, – пожал он плечами, переводя внимание на девушку, – только если госпожа и меня одарит своим вниманием, – на его лице вновь появилась лукавая ухмылка.

– Господин, позвольте ваш платок, – пустив в ход все женские чары, попросила Сона.

Философ достал из широкого рукава белый кусочек шёлка с вышитым изображением знамени его семьи. Такие платки не использовались по прямому назначению, а служили обозначением принадлежности хозяина к тому или иному роду.

Кончиками пальцев обеих рук девушка взяла протянутый шёлк и, опустив ресницы, приложила к губам, оставив на нём лёгкий поцелуй. После чего, не спуская глаз с расшитой ткани, вернула её молодому человеку.

Нужно было видеть лицо мужчины! Как желанием загорелись его глаза! Всё же тонкие намёки зачастую творят намного большие чудеса, нежели откровенное бесстыдство. Ворота неприступного поместья были пройдены.