Нефритовый жезл (СИ)

— Всё так. Я слышала про вчерашнюю трагедию. Что точно случилось? Пожиратели? — прошептала она в ужасе.

— Если бы, — ухмыльнулся Гарри, чувствуя, с какой бы радостью расправился с ними. — Просто неосторожность магглов и недальновидность волшебников. Утечка газа.

— Какой кошмар! — испугалась Минерва. — И зачем только было устраивать мероприятие в этом отеле?

Гарри пожал плечами. Он не появлялся на публике десять лет и ещё столько же не появится, пока его ребенок не поедет в Хогвартс.

— Мне бы с Дамблдором увидеться, — удивил Гарри директора.

— С Альбусом? За… Конечно, пойдём. Он будет рад.

— Надеюсь, недолго, — пробурчал Гарри и пошёл за Минервой по знакомым коридорам Хогвартса.

В директорском кабинете ничего не изменилось. Сюда даже Пожиратели во время битвы попасть не смогли.

Гарри нашёл взглядом портрет великого светлого волшебника и задал вопрос, не дав тому и заговорить:

— Вы получали удовольствие, постоянно сбрасывая меня в омут смерти?

— Гарри, мой мальчик! О чём ты? — добродушно спросил Дамблдор, пока застывшая директор смотрела на Гарри во все глаза.

— У меня стабильно отбирали всех друзей, и это не было по вашей вине, по крайней мере, я на это надеюсь.

— Я виноват перед тобой.

— Но зачем было совсем-то крылья обрывать и скрывать письма Гермионы? — заорал Гарри что есть сил.

— Мисс Грейнджер? — пискнула Минерва. — Альбус, что ты сделал?

— Гарри, — начал каяться Дамблдор с тяжёлым вздохом, — она не должна была уезжать, но родители настояли, и ты мог в итоге бросить всё и отправиться с ней. Вы, значит, встретились? И как она поживает? — попытался он увести беседу в безопасное русло, но бывшего подопечного больше нельзя было провести.

Гарри сжимал челюсть и сдерживался из последних сил, чтобы не устроить разгром в идеальном беспорядке кабинета.

— Где письма? И я очень надеюсь, что вы их не читали.

— Конечно, нет. Минерва, дорогая, будь добра, сходи к тайнику. Он там, под омутом памяти. Пароль всё тот же.

Она удивилась, прищурила глаза, чтобы дать понять, что портрет ожидает серьёзный разговор, и прошла к нужному месту, пробормотав:

— Лимонные дольки.

Она достала тяжёлую пачку писем, стянутых простой бечёвкой, и на негнущихся ногах отнесла их Гарри.

— Прости меня, Гарри, — её глаза наполнились слезами. — Я правда не знала. Всё ведь могло сложиться иначе.

— Я верю вам, — прошептал он, сглатывая комок слёз в горле, осторожно принимая пачку, состоящую из воспоминаний, детской дружбы и первых проблесков любви.

Гарри не мог пошевелиться. Всем его существом овладел гнев, он тяжело дышал, медленно убирая письма в мантию. Чувствуя, как злость растекается по внутренностям, подобно огневиски, он запахнул мантию сильнее и повернулся к портрету.

— Адеско Файр, — спокойно произнёс он, и портрет Дамблдора начал пылать дьявольским пламенем.

Среди портретов поднялась суматоха: все кричали, умоляли, угрожали. Дамблдор метался по портрету, но молчал, а Макгонагалл схватила Гарри за свободную руку и что-то горячо шептала, но только слова «Что скажет Гермиона?» привели поджигателя в чувства.

Он втянул пламя обратно, спрятал палочку, всё еще тяжело выдыхая, словно его рот только что изрыгал пламя.

Портрет Дамблдора сгорел наполовину, но самого бывшего Директора это как будто не тронуло.

— Я желаю вам счастья с мисс Грейнджер, мой мальчик, — крикнул он вдогонку Гарри, который, остановившись на мгновение, кинул на пол шесть снитчей и знак Даров смерти. Больше эти символы ему не были нужны.

Гарри планировал сразу отправиться на Гриммо и написать письмо с извинениями Макгонагалл. Всё же её пугать он не хотел. Но всё это только после того, как они объясняться с Гермионой и она примет его, такого повернутого, с израненной душой и покалеченной психикой. Но все его планы нарушил министр Кингсли. Он попросил решить проблему с газовым оснащением Лондона, которое из-за государственных долгов стало очень скудным.

Гарри отправился к министру Великобритании и под его руководством, вооружившись штатным обливиатором для рабочих, исправил все огрехи труб, с помощью которых в Лондон проходил газ.

Здание гостиницы тоже было восстановлено, но вот сам факт подобного происшествия заставил многих задуматься о том, что магия в условиях паники практически бесполезна, а также, что нужно лучше готовить крупные мероприятия. Гарри только надеялся, что никто не умер, а пострадавших быстро подлатают в Мунго.

Его мысли снова перетекли на Гермиону, и он подумал, что её могли вызвать на работу. Так и случилось. Он снова пришёл в пустой дом, звуки в котором слышны были только из кухни. Кричер опять старался для одинокого волка, которым Гарри стал сознательно.

Он достал письма и любовно положил их на камин, там же осталась палочка. Через минуту, толкнув дверь на кухню, Гарри замер. Кричер не готовил, он следил за тем, как мелькают в воздухе спицы, вязавшие что-то голубое, а рядом у плиты стояла… она.

Гермиона с улыбкой посмотрела на Кричера, а потом заметила Гарри.

— Привет, — прохрипел он и услышал тихое: «Привет».