Нефть!

Сенатор штата Огайо был широкоплечим, представительным человеком с важной осанкой. Сам он никуда не выезжал из своих владений, но принимал депутации у себя и читал им внушительные речи, написанные тем секретарем, которого выбрал Вернон Роско. Обыкновенно эти речи уже накануне раздавались американской прессе для того, чтобы они могли быть одновременно напечатаны в пятидесяти миллионах газет и журналов. Это была колоссальная машина пропаганды, и те, которые ею управляли, не могли не потерять на время свой сон и покой. Но величественного вида кандидат оставался в стороне от всех этих забот и волнений. Он был все так же свеж, спокоен и бесстрастен и оставался таким в течение всей своей карьеры. И это потому, что те деловые люди, которые ухаживали за ним и платили ему, никогда не забывали говорить, что и когда ему надо было делать.

Банни с высоты своего олимпа снисходительно, как боги, смотрел на все эти заботы и волнения жалких смертных. Его отец и мистер Роско предоставили ему возможность быть вполне в курсе того, что происходило, уверенные, что здоровый смысл в конце концов одержит верх и что он разделит их точку зрения. Их философия точно какая-нибудь стальная броня защищала их от всех колебаний и сомнений: дела страны должны были вести люди, обладающие деньгами, умом и опытностью; и если народные массы не были достаточно развиты для того, чтобы самим разобраться в том, что́ им было нужно, то необходимо было прийти им на помощь. Нужно было выдумать особый «лозунг», и он должен был вбиваться в их головы путем бесчисленных, миллионных повторений. Это было особое искусство, и опытные люди знали, как это делать. Вам же надо было только им платить – и ничего больше. Но, черт побери, размеры этой платы могли довести вас до кровавого пота!

В один прекрасный день эта колоссальная кампания закончилась, и в результате оказалось, что 16 140 585 американцам вполне успешно вбили в голову то, что вбивали с таким усердием: сенатор Гардинг получил голосов на семь миллионов больше, чем кандидат демократической партии! Такого громадного большинства не бывало за всю историю Америки. Улицы кишмя кишели громко кричавшей толпой, все рестораны и клубы были полны публикой всякого рода, и все поголовно были пьяны. Да, даже Вернон Роско напился пьян, так как Аннабель сама столько выпила, что не могла уже за ним наблюдать. Ви Трейси забыла о всех предписаниях своего доктора, мистер Росс изменил своей долго практиковавшейся трезвости, и даже Банни выпил так много, что можно было опасаться за его идеализм. Человек – стадное животное, и ему очень трудно не делать того, что делают все, кого он знает.

II

Настало Рождество, и голоса перепелов снова стали доноситься из-за холмов, окружающих Парадиз. На самом нефтяном участке их было мало, зато много во всех ближайших к нему рощах и лугах. Стоило вам выйти из полосы нефтяных работ и перестать ощущать в своем носу запах нефти, и вы были опять в природе. Над вами опять синело ясное небо с его золотыми закатами, и с каждым дыханьем ваша кровь освобождалась от алкогольного яда, а ваша душа – от неприятных воспоминаний. Вы бродили по лесистым холмам, вбирали в свои легкие этот волшебный воздух и не могли представить себе, чтобы люди не научились в конце концов быть вполне довольными и счастливыми.

Приезд Банни с отцом в Парадиз совпал в этот раз с одним из ряда вон выходящих событий, имевших место в жизни обитателей этого местечка: Эли Уоткинс, «великий пророк», как он себя величал, внес все требуемые суммы за тот участок земли в Энджел-Сити, который он приобрел для постройки на нем скинии, и решил почтить это событие поездкой в Парадиз, туда, где протекало все его детство и где в маленькой, скромной церкви он прославлял «третье откровение». В этот свой приезд он хотел познакомить своих последователей с «библией Марафона».