Нефть и волатильность: история и будущее взлетов и падений цен на нефть

Мир [Рокфеллера] отличался от мира Адама Смита. В мире Смита каждый человек вносил свой вклад в общий социальный прогресс, начиная экономические действия и конкурируя с другими, а все дисбалансы исправлялись в результате непрерывного функционирования невидимой руки рынка. Рокфеллер же <…> видел мир таким, каким он и был: брутальная слепая борьба, которую подогревали ненасытная жадность. Он считал, что на помощь этому миру не приходила никакая «невидимая рука». В случае с нефтью этот мир управлялся неразумными людьми, которые мечтали построить воздушные замки, а в результате навлекали несчастья и на самих себя, и на весь нефтяной бизнес[62].

В 1865 г. в районе небольшой реки Питхол (штат Пенсильвания) было обнаружено огромное новое нефтяное месторождение. Это сподвигло двадцатипятилетнего Рокфеллера забросить все другие дела и обратить свои таланты на нефтеперерабатывающую отрасль. Рокфеллеру в его начинаниях помогал новый цепкий партнер Генри М. Флаглер. И вот меньше чем за десять лет благодаря разумному инвестированию и умелому управлению из владельца крупнейшего в Кливленде в 1865 г. завода по переработке нефти Рокфеллер превратился во владельца практически всех кливлендских нефтеперерабатывающих заводов.

Но точно так же, как и в случае с бурением новых нефтяных скважин, оказалось, что существует узкое место, связанное с избытком нефтеперерабатывающих заводов. Они были расположены главным образом в двух географических центрах – один на материковой части (Питтсбург, Кливленд и нефтяные районы), а второй – в прибрежных городах (Нью-Йорк и Нью-Джерси). Эта проблема изматывала нефтяной сектор и была головной болью Рокфеллера. Строительство и управление нефтеперерабатывающим заводом требовало гораздо больше капиталов, технических знаний и бизнес-мастерства, чем бурение, однако пока все эти вопросы решались относительно легко[63]. К 1870 г. нефтеперерабатывающие мощности США в три раза превысили объемы добываемой сырой нефти и практически все перерабатывающие заводы терпели убытки[64].

С другой стороны, транспортировка нефти была гораздо более сложным рыночным сегментом, для участия в котором требовались немалые деньги. Поначалу сырая нефть вывозилась из Западной Пенсильвании в фургонах и на баржах, но вскоре их заменили железные дороги. Железнодорожные цистерны забирали нефть на терминалах, соединенных со скважинами короткими трубопроводами, которые назывались «собирающими линиями». С появлением железных дорог транспортировка нефти стала масштабным бизнесом. До тех пор пока трубопроводы, проложенные на большие расстояния, не стали сперва появляться все в большем количестве, а затем, в 1880-х гг., не превратились в основной способ транспортировки нефти, железнодорожные компании занимали доминирующее положение в «промежуточном», или транспортном, сегменте нефтяной промышленности. (На профессиональном жаргоне нефтяников бурение – это восходящая фаза, транспортировка – промежуточная фаза, а переработка и маркетинг очищенного продукта – нисходящая фаза.)

В отличие от буровых установок и даже нефтеперерабатывающих предприятий, число железных дорог было небольшим, а новые дороги прокладывались в ограниченном количестве. Тот факт, что их было немного, а также экономия от масштаба создавали рычаги, благодаря которым перевозки по железным дорогам, по сравнению с восходящей фазой бурения и нисходящей фазой переработки, обладали большей рыночной силой[65]. (Под рыночной силой компании понимается ее способность поднять цены и удерживать их на уровне, превышающем уровень, который сложился бы при обычных условиях конкуренции.)