Нефтяная ломка. Что будет с властью и Россией

Колонизаторы в Африке и Азии тоже строили шахты и железные дороги, а при необходимости и заводы, но при этом уклад жизни туземцев они не только не меняли, они его консервировали на стадии феодальных отношений. Поэтому развитие индустрии на периферии капитализма не приводило к индустриальному переходу и не создавало общества нового типа. Точно так же и в царской России сколь бы бурно не развивалась индустрия, во-первых, она была по большей части иностранной, во-вторых, не порождала качественных социальных изменений. Индустриализация в России во второй половине XIX – начале XX веков носила колониальный характер, была неполноценной.

Позорное поражение в Восточной войне (у нас ее называют Крымской по основному театру военных действий) вполне отчетливо показало, что в мире, где доминируют промышленно развитые страны, место отсталой крепостнической, полуфеодальной России у параши. Был шанс осуществить модернизационный переход в период 1856–1917 гг. эволюционным путем. Шанс был упущен. Да, после отмены крепостного права темпы промышленного развития существенно выросли. Но, во-первых, качественное отставание от Запада все эти годы лишь нарастало. В забеге побеждает не тот, кто бежит быстро, а тот, кто бежит быстрее. Во-вторых, тогдашняя элита не понимала самого главного – индустриализация колониального типа не приводит к индустриальному переходу. Более того, сам переход к новому социальному укладу страшил старую аристократическую элиту, потому что это означало ее уход со сцены.

Да, можно распахнуть двери перед иностранным «инвестором»: вот тебе дармовая рабочая сила, вот тебе залежи природных ресурсов, вот тебе налоговые льготы – строй завод. Да, иностранные инженеры построят самый современный завод, оснастят его самыми совершенными станками и будут производить по лицензии самую передовую технику. Но этот «лицензионный капитализм», приведший к технологическому рабству, постепенно подъедал последнее, что еще отличало Россию от колонии – ее государственный суверенитет.

Элита думала, что она делает все правильно: мол, Петр Великий и Екатерина Великая выписывали из Европы мастеров, которые наладили в России мануфактуры, и мы так же сделаем, пригласив европейских «инвесторов». Они посылали русских дурней учиться в Европу, а мы сделаем хитрее – не будем ждать, когда наши ньютоны и ломоносовы ума наберутся, а купим самые передовые технологии и быстро все наверстаем. Но расчеты эти оказались в корне неверными.

Во-первых, в индустриальную эпоху лишь та страна имеет право называться индустриальной, которая обладает технологическим суверенитетом, проще говоря, контролирует всю производственную цепочку. Для этого же необходимо иметь собственные инженерные кадры, чтобы не зависеть от иностранных лицензий. А самое главное, надо иметь независимость от иностранных средств производства средств производства. Ведь любой «инвестор», если он берется поставлять в отсталую Россию станки, будет в первую очередь озабочен тем, чтобы Россия сама не стала их производить. Это же логично?

Во-вторых, промышленные «инвестиции» идут только в комплекте с иностранным банковским капиталом, а это такой насос, который на один рубль иностранных «инвестиций» выкачивает за рубеж три рубля прибыли. Ради «инвесторов» даже рубль сделали конвертируемым (привязали к золоту), и после этого Россия не могла ни одного года протянуть, чтобы не занять деньги у европейских банкиров. Точнее, золото. Потому что европейские «инвесторы» получали в России, где был в их интересах создан максимально комфортный «инвестиционный климат», прибыли, чуть не на порядок превышающие прибыли в Европе, обменивали бумажные рубли на золото и вывозили его в Европу. А потом то же самое золото ссужали царю Николашке под солидный процент, чтобы опять его вывезти. И Россия не могла взять и отменить привязку рубля к золоту, потому что в случае прекращения свободного обмена рубля на золото иностранные «инвесторы» просто закрыли бы заводы в России. Собственных же инвестиционных капиталов страна не имела потому, что они в бешеном темпе вымывались в Европу. В течение недели это вызвало бы паралич всей русской промышленности и отбросило бы страну в докапиталистическую эпоху. Поэтому и сегодня отмена режима внешнего валютного управления невозможна, поскольку для оффшорной илитки это означает мгновенное самоубийство.

* * *