Нефтяная Венера

А.С.: Работа писателя построена на бесконечных попытках постижения и понимания себя. Если он высасывает сюжеты и смыслы из пальца, то зря тратит жизнь. Выдумывание может получаться хуже или лучше, но это всегда подделка, что очень быстро становится очевидным. Понимая себя, мы понимаем других, так что любой писатель всегда отталкивается от автобиографии, вопрос лишь в степени ее художественного переосмысления. Мы, вообще, живем в эпоху обращения художника к себе. Художник зачастую превращается и в объект, и в субъект искусства. Посмотрите на Марину Абрамович, Олега Кулика, Петра Павленского и многих других. К ним можно по-разному относиться, но тенденцию они выражают отчетливо. Мы устали от гигантских полотен, происходит переключение с макро– на микрокосм. Настало время созерцания нашего внутреннего царства.

Я всегда использовал факты собственной жизни и продолжаю это делать. А по поводу беззащитности… Беззащитны те, кто тщательно выстраивает вокруг себя стену. Во-первых, это говорит об их огромном страхе, а во-вторых, таясь от других, запутываешь себя. Да и нет таких стен, которые бы устояли перед непредсказуемостью жизни. Закрытость всегда терпит поражение.

– Роман «Нефтяная Венера» вошел в шорт-лист литературной премии «Национальный бестселлер», роман «Вера» тоже был в шорт-листе этой премии, но победителем не стал. Есть ли у Вас догадки, почему в 2009 году «Нефтяную Венеру» обошел роман «Степные боги» А. Геласимова, а в 2015-м «Веру» обогнал роман С. Носова «Фигурные скобки»?

А.С.: Не уверен, что писателю стоит обсуждать более успешных на каком-то этапе коллег. Премии – это всегда лотерея. Иногда побеждает сильнейший, иногда – стечение обстоятельств. Скажу лишь, что рад тому, что ничего не получил в 2009 году. Рано мне тогда было премию получать. Наверное, поэтому я крепко спал накануне, совершенно не нервничал и чувствовал себя очень хорошо. До сих пор помню тот день. В 2015 году на «Национальном бестселлере» я и нервничал, и сокрушался. Впрочем, «Русский Букер», присужденный «Вере» в декабре, все компенсировал.

– На основе рецензий Нацбеста, которые оказываются в открытом доступе, на основе выбора жюри можно ли сделать вывод о недостатках своих вещей?

А.С.: Я стараюсь внимательно читать критику. Убежден, что отношения писателя и критика имеют такое же значение, какое имеют отношения бога и жреца. Что бы мы знали о желаниях богов, если бы не жрецы? Знали бы мы о том, что бог есть, если бы не жрецы? Существовал бы бог, если бы не жрецы? Я, например, не всегда могу даже сам себе объяснить, что я написал и почему. Критики трактуют, объясняют, формируют своеобразные религии, писательские культы. Другой вопрос, что критики бывают бестолковые, не способные не то что проанализировать текст, а даже пересказать сюжет. Критики часто воплощают свои нереализованные амбиции, идут на поводу у собственных слабостей, сводят счеты. Но если я вижу трезвую интересную мысль в тексте критика, я могу внести правку в уже опубликованный текст. Несколько раз так делал и был счастлив, что критик, это была Валерия Пустовая, подметила конкретные недостатки и указала на них. Писательское счастье заключается в том, чтобы сделать классную книгу, а не отстоять амбиции.

– Роман «Вера» принес Вам звание лауреата премии «Русский Букер» в 2015 году. Скажите, какова была формулировка награждения?

А.С.: На премиальной грамоте ничего не написано. На сайте «Русского Букера» – молчание. Хотел бы я, чтобы формулировка включала слова «новаторство», «смелость», «красота». Но, боюсь, формулировки не было…