Нефтяная Венера

– Роман «Вера» во всем инновационный. Это проявляется в жанре: начинается как семейная сага, в середине оказывается психологическим романом, а заканчивается как роман-гротеск. Это проявляется в образе героини, в удивительном сплаве индивидуального и архетипического в нем. В стиле: социально-политические клише виртуозно сопрягаются с интимным, человеческим. В следовании традициям: в ранней прозе Вы в большей степени были ориентированы на западную литературу (многие сравнивали Вас с битниками, Бегбедером), в романе «Вера» Вы, скорее, наследник традиций Андрея Платонова. Не случайно Веру часто сравнивают с Москвой Честновой из «Счастливой Москвы». Оценка критиков «Веры» очень высокая. А есть ли обратная связь от читателей? Понимают ли они своеобразие Вашего произведения?

А.С.: Я всегда ощущал себя наследником русской литературы. В мировой литературе мне ближе других традиции американских писателей, работавших в жанре рассказа. Пушкин и Гоголь являются частью меня, наравне с Хемингуэем и Сэлинджером. Не пойму, чего во мне больше. Сейчас, как и всегда, большим спросом пользуется сервисная, убаюкивающая литература, рисующая миражи. Мне это скучно. Литература обязана бередить, она может быть лекарством, но не обезболивающим. Встречи с читателями происходят у меня регулярно и география охватывает всю страну. Удивляет лишь то, что люди совершенно разных поколений и социального положения, проживающие в городах и селах, воспринимают «Веру» одинаково. Это роман о женщине, о любви и о стране. Роман о том, что любовь может вмещать в себя все, даже жуть. Роман, написанный стихами в прозе.

– Вслед за романом «Вера» вышли 2 новые книги Ваших рассказов: «Как же ее звали?..» и «Я намерен хорошо провести этот вечер». Чем привлекателен для Вас жанр рассказа?

А.С.: Во мне живут двое: читатель и писатель. И оба они обожают рассказы. Меня восхищает, как на нескольких страницах можно рассказать целую жизнь, как в паре фраз вырастает вселенная, и все ясно, и ничего больше говорить не надо. Рассказы напоминают любовную вспышку, когда вдруг встречаешься глазами с человеком и вы оба понимаете – вот оно. Не важно, что следует потом, важен лишь этот импульс, выброс огромной энергии, порождающей целые миры. И рассказ призван этот импульс передать. Великие рассказы – те, по прочтении которых вы испытываете то же самое, что и после встречи глазами с незнакомкой.

– Как бы двумя-тремя словами Вы обрисовали типичного героя Ваших рассказов?

А.С.: Это человек, который обожает жизнь и умирает счастливым.

– Есть ли у героев рассказов прототипы? В частности, у центрального персонажа «Королевы Шантеклера»? Или рассказа «Яйца»?

А.С.: Прототипом всегда являюсь я сам. Прототип «Веры» тоже отчасти я. Вопрос лишь в соотношении реальности и вымысла. Начинаешь всегда с описания впечатления, сцены, случая, краски, а дальше история разматывается сама.

– В прессе развернулась дискуссия о том, какой тип современного героя должен появиться в литературе. Олигархи драматичной судьбы, креативщики, цинично управляющие сознанием масс, рефлексирующие интеллигенты, предпочитающие эскапизм, кажется, уже покинули авансцену. Какой тип героя, на Ваш взгляд, займет их место?