Негасимое пламя

Потом она устроилась на охапке сена и принялась жевать хлеб, запивая его элем, который охотно продала им фермерша. Рис тоже принес чистую солому, устроил постель, а поверх бросил одеяло.

Он завернулся в свой плащ и вытянулся вдоль стены, подальше от Джессамин. Хрипло буркнув «Доброй ночи!», он повернулся к ней спиной. Они устроились на ночлег в отдалении от остальных, поэтому Джессамин была сильно разочарована, убедившись, что он и не помышляет заняться с ней любовью. А она-то рассчитывала, что жгучая страсть и поцелуи помогут им забыть о нелепой ссоре. И сейчас, чувствуя себя несчастной и одинокой, Джессамин просто кипела от злости.

Она еще долго лежала без сна в полной темноте, беспокойно прислушиваясь к бесконечным шорохам вокруг. Оставалось только надеяться, что крысам не придет в голову явиться с визитом, поскольку она с детства до судорог боялась этих мерзких тварей. Джессамин стала потихоньку придвигаться к Рису, как вдруг над ее головой послышался резкий пронзительный свист, сопровождавшийся оглушительным хлопаньем крыльев.

Со сдавленным криком Джессамин метнулась в сторону — из темноты на нее смотрели чьи-то сверкающие глаза. До смерти перепугавшись, девушка вцепилась в Риса и принялась трясти его, стараясь разбудить.

— Что такое? — сонным голосом произнес он, делая вид, что крепко спал.

На самом же деле он и сам мучился без сна, ломая голову, как бы помириться с Джессамин.

— Прости, что разбудила тебя, — дрожащим голосом пробормотала она, вспомнив об их ссоре. — Взгляни, оттуда кто-то смотрит на нас!

Рис приподнялся на локте. Два огромных сверкающих глаза уставились на них из темноты, медленно повернулись сначала вправо, потом влево и, наконец, снова взглянули на них в упор. Рис затрясся от хохота и, толкнув Джессамин, опрокинул ее на солому.

— Отправляйся спать, глупая. Это всего лишь обычная сипуха!

Джессамин свернулась калачиком на солому, чувствуя, как от пережитого ужаса все еще бешено колотится сердце. В детстве она наслушалась преданий о демонах и ведьмах, которых полным-полно в их местах. Но скоро она и сама уже улыбалась, лежа и темноте и потешаясь над собственной глупостью. — У нее вырвался слабый смешок.

— Ты собираешься спать или будешь смеяться? — хрипло спросил Рис, перекатываясь на спину.

К удивлению Джессамин, он быстро протянул к ней руки, и не успела она оглянуться, как уже оказалась в его объятиях.

— Я думала, ты все eще злишься на меня, — прошептала она.

— Так оно и есть. А ты — на меня.

— Глупо было ссориться!

— М-да, согласен… К тому же это отнимает сколько сил!

Они лежали тесно прижавшись друг к другу, и слушали, как в темноте над их головами ночной ветер Тоскливо воет, тряся в бессильной злобе соломенную крышу старого амбара. Ледяная крупа со стуком и шорохом монотонно барабанила по обледеневшей кровле.

— Ты еще любишь меня? — стыдливо промолвила Джессамин.

— Конечно. А ты? Ты меня любишь?

— Ты же знаешь, что да.

— Давай не будем больше ссориться, Джесси! Жаль тратить время на ссоры, нам ведь так мало предстоит быть вместе.

— Обещаю, но и ты поклянись, что не станешь поднимать флаг с валлийским драконом над моим Кэрли, — непримиримо напомнила она. — Я не могу этого позволить.

Несколько долгих мгновений он молчал. При мысли о том, какую вспышку гнева могли вызвать ее слова, Джессамин вся сжалась от страха. И вдруг она почувствовала, как все его мощное тело содрогается от хохота.

— Черт тебя побери, женщина, ты, наверное, упрямее всех ослов в мире!

— Кэрли — мой дом. Я должна сделать все, чтобы защитить его.

— Может быть, договоримся? Давай повесим флаг с гербом Дакре, а над ним — дракона.

— Нет!

— Ну хорошо, пусть дракон будет под ним. Идет?

— Нет, Дракона там не должно быть вообще! Разве ты не понимаешь, что толкаешь меня на самоубийство?! Как только ты и твои люди покинут замок, мы останемся без зашиты.

Какое-то время Рис размышлял над ее словами. Наконец он неохотно кивнул:

— Хорошо, я понимаю, куда ты клонишь. Будем надеяться, что Глендовер так ничего и не узнает. Можешь успокоиться — дракона не будет. Ну, теперь ты довольна?

Улыбаясь, Джессамин спрятала лицо у него на плече.

— Я могу быть счастлива, но это зависит от тебя, — шепнула она. Ладонь ее медленно коснулась его груди, потом игриво скользнула вниз на плоский, твердый, как камень, живот и, наконец, накрыла напряженно подрагивающую, пульсирующую плоть. У нее вырвался удивленный возглас.

— Ничего странного, — заявил Рис. — Такое обычно бывает у каждого мужчины, особенно на рассвете. Так что к тебе это не имеет никакого отношения.

— Лгун! — Она игриво стукнула кулачком по его груди. — До утра еще далеко. Да к тому же у нас все равно не хватит времени, чтобы поспать. Мне кажется, ты все это время притворялся, что спишь.

— Насколько я помню, ты была в такой ярости, что непременно отказала бы мне… разве не так? Ну давай, сознавайся!

Джессамин улыбнулась и прильнула горячими губами к его рту, заглушив последние слова, Почувствовав, как он откликнулся на ее поцелуй, она неожиданно возразила: