Негасимое пламя (СИ)

Отыскал. Длинная коса, сверкающая в огненных отсветах, как красное золото в лучах солнца, мелькнула у самого края луговины. Заливисто смеясь, Зорица бежала прочь с празднества; за руку её вёл Мал. На скуле у охотника так и красовался лиловый синяк. Кто-то ухватил Яра за плечо, потянул к огням, в пляску. Он высвободился сердитым рывком. Несмотря на свирепый жар от костров, на сердце стало холодно.

Он ушёл с праздника рано, один, никем не замеченный. Отпер пустой дом, забрался под крышу, где под связками сухих трав была устроена для него лежанка. Не шёл ни хмель, ни сон. В тишине слышно было, как вдалеке угасает понемногу праздничная ночь, потом – как топочут внизу домочадцы. Лишь под самое утро, когда непроглядная темнота сменилась предрассветным сумраком, Яр забылся беспокойной дрёмой. В душном забытьи чудилась ему Зорица; она улыбалась, укоризненно качала головой и говорила:

– Не много ли просишь, волхв?

Разбудил его многоголосый шум, доносившийся с улицы. Пригибаясь под низким скатом крыши, Яр подобрался к прорубленному в стене оконцу. Деревенские – кто стоял на ногах после празднества – сгрудились у ворот. Причиной всеобщего волнения оказался всего лишь рябиновский сокол, возвышавшийся среди зареченцев, как сторожевая башня среди домов. Принесла нелёгкая с утра пораньше… Яр вздохнул и прикрыл глаза, пытаясь унять поселившуюся в висках боль. Он не был пьян; здешнего питного мёда, чтобы ударил в голову, надо выхлебать целый бочонок. Лучше бы виновато было похмелье. Никого не хочется видеть. Сокол ведь сам преспокойно справится. Опасной враждебной нежити в полях больше нет, остальное прожжёный плут сделает за милую душу…

– …Гляди, добрый человек, гляди!

Слуха коснулся скрипучий голос Ругола. Этот-то чего подхватился в такую рань?

– Гляди! – настойчиво повторил бортник. – Как блестит-то, а? Да разве ж бывает такое золото? Восьмеро богов мне в свидетели – колдовское оно! Злое!

Яр шёпотом выругался сквозь зубы. Каков идиот! Здесь ведь никто никогда не видел золота той чистоты, какой штампуют слитки в чужом мире… Чем оправдаться? Сказать, что купил в Гориславле? Принёс с собой из далёких краёв? Нашёл где-нибудь в благословенных богами землях?.. Или, может, попросту внушить соколу, что Ругол перебрал на празднике и порет чушь?

– Крамолец он, – сумрачно подхватил другой голос. Хорь. Привратник, пришлый калека, которого Яр проведывал время от времени, чтобы снять ему боль от хромоты. – У них, пёсьих выродков, у всех глаза такие… Уж я в Летице навидался, знаю…

– Я его давеча в дальних полях видал, – а это Мал. Сами собой сжались кулаки: врёт, гад, не мог он ничего видеть! – Куда ты, добрый человек, ходить не велел. Всё выглядывал что-то, выискивал…

Через весь чердак Яр метнулся к лестнице. Добрался до своего тайника, вытащил рюкзак, забросил за спину и затянул покрепче лямки. Если вдруг всё уляжется, он попросту вернёт вещи на место. Если нет… Удары сердца гулко ухали где-то в горле. Против толпы он ничего не сделает. И ведь с чего им на него злиться? Пусть деревенские и не знают о его тихой помощи, но ведь дурного он никому не делал…

– Яр! – Зима, босая, простоволосая, стояла на пороге, щуря утратившие цвет глаза. – То что же?.. Али стряслось чего? Так ты скажи, братец, вместе-то сдюжим…

Конечно, чтоб сокол ещё и её вместе со всей семьёй на костёр отправил! Самому-то сбежать – раз плюнуть, а вот с роднёй как быть? Их тут теперь со свету сживут… Яр медленно выпрямился, поймал сестрин взгляд. Она ведь ему поверила. Она ему помогла, хоть и знала, на что идёт…

– Не братец я тебе, – отчётливо проговорил Яр. Чары сплетались легко, привычно; сколько лжи он уже вложил вот так в мысли соседям и землякам, чтобы уцелеть самому… – Твой брат давно умер. Я тебя обманул. Все ведь знают, какие крамольцы лживые…

Зима глядела на него непонимающе. Противилась волшбе, незримым кружевом оплетающей ей виски. Не хотела так запросто отказываться от своей веры.

– Я тебе не родич, – с нажимом повторил Яр. От собственных слов что-то плавилось внутри, как сталь в кузнечном горне. – Я здесь чужой. Я солгал тебе, зачаровал, чтобы ты поверила…

Она нетвёрдо отступила на шаг. Чары начали действовать. Самую крепкую нить, связывавшую Яра с Заречьем, пережгло волшебное пламя. Что теперь? Попытаться оправдаться? Тихо сбежать?.. Стук крови в висках заглушал беспорядочные мысли. А меж тем кто-то уже колотил в дверь пудовым кулаком, гневно звал Зиму по имени… Яр оттеснил плечом растерянную сестру, выскочил в сени. Сам не знал, что станет говорить.

– Здравствуй, добрый человек, – сказал с крыльца сокол. Неприветливо сказал, с намёком. – Благослови тебя Вельгор, ежли зла в сердце не носишь.

– Не ношу, – голос предательски дрогнул. За спиной зашелестели шаги. Лучше б Зима ушла в дом… – Почто пришёл, благословенный?

– Ты, гляжу, торопишься, – сокол смерил его цепким взглядом. – То куда же?