Негасимое пламя (СИ)

Яр едва слышно перевёл дух и, старательно избегая лишних подробностей, рассказал сперва о русалке, а потом и о тени. Про упрятанный на берегу артефакт, само собой, ни слова. Откуда ему, деревенскому олуху, знать про тонкости колдовства, да ещё и такого?

– Вон как, – задумчиво протянул Влас. – Сметливый ты, раз про воду догадался. А к реке не ходи больше. Я и Дранку велел, да что он смыслит…

– Ты за него не боишься? – осторожно спросил Яр. – Чего он один в ночь пошёл неживых ловить?

Сокол только отмахнулся.

– Чего бояться? Помрёт – значит, помрёт, на всё воля богов. Больше, чем Пряха отмерила, всё одно не прожить.

Он остановился против неприметной лачуги у самого частокола. Не стал кликать хозяина – сам отворил калитку и пересёк пустынный двор, заросший сорной травой. Яр, помедлив, пошёл следом. Ему плевать было, что тут надо соколу, но подмастерью положено хвостиком таскаться за своим господином. Надо быть паинькой и не будить едва успокоенные подозрения.

– Отопри, Мижата, – негромко позвал Влас сквозь щелястую дверь. – Потолкуем-ка.

Ему, на удивление, тут же открыли. Яр не сразу узнал стоявшего на пороге паренька, а потом припомнил: это он вчера костерил Власа, и его же сокол называл колдуном. Усталый разум тревожно напрягся. Храмовый умеет быть беспощадным… Яр незаметно пошевелил пальцами, подбирая подходящие случаю чары. Пусть и придётся себя выдать, но молча смотреть на смерть он не станет.

– Заходи, раз пришёл, – неприветливо бросил Мижата, отступая в тёмные сени.

Влас по-хозяйски шагнул в дом, встал посреди тесной комнатушки. Яр замер у двери – так, чтобы, если вдруг что, наверняка поймать сокола парализующими чарами. Глаза медленно привыкали к пыльной, пахнущей сухими травами темноте.

– Промышляешь, гляжу, – заявил Влас, потянув носом. – Не совестно тебе? Прямо так, средь бела дня да при мне, – он хохотнул, будто находил свои слова донельзя забавными.

– Чего мне стыдиться? – нахально хмыкнул Мижата. – Я, вишь, знахаркин ученик. Люд честной с божьей помощью снадобьями пользую…

– Знаю я те снадобья, – угрожающе перебил сокол и тронул меч у пояса. Яр до боли сжал кулак. – То какая ж сила тебе в ремесле помогает? Уж не крамолец ли злокозненный, людьми и богами проклятый?

Мижата скрестил на груди руки, отступил на полшага.

– Чего тебе надо, храмовый? Вестимо, ты мне какую угодно вину выдумать можешь, а мне перед тобою не оправдаться.

Влас довольно ухмыльнулся.

– А что ж, много твоё дело приносит?

– Много ли, мало – мне хватает.

– Стало быть, и для богов найдётся.

Мижата брезгливо фыркнул.

– Обожди, принесу. В храме своём перед огнём положишь, ежли вдруг довезёшь.

Яр на миг поймал его взгляд – насмешливый, презрительный. Пожал плечами. Одному молодому волхву не исправить косных здешних порядков; не дошло до рукоприкладства – и ладно. Получив мешочек с серебром, Влас взвесил добычу в ладони и удовлетворённо хмыкнул.

– Бывай, знахарь, – бросил он с издёвкой. – Да держи ухо востро. Того и гляди, пожалуют Агирлановы псы.

Как в воду глядел. Удивляться тут было нечему: рассчитывать, что мытари обойдут деревню стороной, стал бы разве что дурачок почище Дранка. Встречать уважаемых гостей высыпала вся деревня – так заведено. Уж на что в этих землях люд зажиточный, а против всадников в воронёных кольчугах деревенские смотрелись нищими. Яр исподволь разглядывал невысоких мохнатых лошадей в пёстрой сбруе. Кони мытарей уступают в стати Власову мерину, но Серый устаёт за полдня, а эти, мускулистые и выносливые, могут хоть сутками мерить шагами неприветливые ильгодские дороги. Да и кормят их не в пример лучше… Случайно встретившись взглядом с проезжавшим мимо всадником, Яр торопливо опустил голову. Не надо с ними ссориться.

– Щ-щ-щто у те-бя? – с трудом выговаривая слова, спросил у согнувшегося в поклоне старосты предводитель отряда – тщедушный смуглый мужичок с внимательными тёмными глазами. – По щ-щести ли жи-вёщ-щ-щь? Не таищ-щ-щь ли щ-щего от богов и вла-а-адыки?

– Не таим, добрый господин, не таим, – подобострастно зачастил староста. – Ты пожалуй в гости, окажи милость… За чаркой толковать-то сердцу милее…

Главный мытарь оглянулся на своих подручных и величаво кивнул им. Двое воинов отделились от отряда, неспешно поехали мимо сгрудившихся вдоль плетня деревенских. Лицо одного из всадников скрывала расписная кожаная маска. Яр упрямо разглядывал пыль под ногами. Хорошо, Дранок так и остался отсыпаться; перепугался бы, как пить дать…

– Ты, – послышалось откуда-то слева. Яр украдкой покосился вбок: воин остановил коня против знахаря Мижаты; голос его из-под маски звучал глухо и грозно. – Кто таков будешь?

– Таков же человек, как иные, кого твой конь топтал копытами, – дерзко отвечал Мижата. Стоявшие рядом с ним люди расступились в стороны, словно от прокажённого.

– Зачем глядел на меня?

– А чего б на тебя не глядеть? Чай, не девица в бане.

Воин протянул руку в кольчужной перчатке и указал на обереги, которые Мижата и не думал прятать под рубахой.

– То чей знак носишь?

– Того, кто мне помощь даёт и утешенье.