Негасимое пламя (СИ)

Компьютер с цифрой три на рукодельной картонной наклейке стоял чуть поодаль от остальных, отгороженный от несекретной части помещения картотечным стеллажом. Верховский устроился на деревянном стуле, предназначенном то ли лечить сколиоз, то ли его провоцировать, и раскрыл принесённую из отдела непрозрачную папку. Ничего тайного в бумагах не было – только заметки, чтобы не потерять что-нибудь важное в хаосе разрозненной информации. Давший слабину архивный сторож удручённо сопел у себя за стойкой и ни малейшего интереса к посетителю не проявлял. Может, приучился за долгие годы в профессии, а может, обладал мощнейшим врождённым даром пофигизма.

Перво-наперво, пусть и без особой надежды, Верховский взялся за не дававшее ему покоя дело четырёхлетней давности. На память от прогулки по заснеженным полям остались два продольных шрама, пересекающих кожу на груди там, где прошлась когтями полудница; отметины саднили в воде, время от времени принимались противно ныть и, помнится, всерьёз напугали Сирену, едва не испортив ночь. Верховский поморщился: воспоминание потянуло за собой другое, малоприятное, тоже окончившееся больничной койкой. Но до Феликса он ещё доберётся…

Очень быстро стало ясно: про тульское дело ему ничего не разузнать. На всё связанное с Ясногорском навешали грифы, причём, судя по датам, копались на удивление недолго. В участковых отчётах, поданных незадолго до происшествия, тишь да гладь; рапорт, датированный тем самым днём, полон недоумения, последующие изобилуют зарисовками из бытия повредившейся мозгами нежити. Верховский наудачу поискал в базе что-нибудь про коровью смерть, доковылявшую аж до самой Москвы, и обнаружил, к своему неудовольствию, лишь то, что про несчастную благополучно забыли, списав на случайность. Зря. Живое зверьё так себя ведёт под воздействием какого-нибудь бешенства, а нежить что гонит за сотни километров от кормовой базы? Вирусы ей не страшны, пытки – тоже… Что, если уважаемые специлисты магконтроля изобрели какой-нибудь вид чар, способный лишить разума хоть человека, хоть нежить? Тренировались в лесах под Ясногорском, переборщили маленько…

Гриф, гриф, гриф. Из всех документов, хоть как-то связанных с ясногорским инцидентом, доступны только списки оперативников безопасности, привлечённых к ликвидации нежити. Контроль очень быстро отогнал от тульского дела всех, кого сумел, и с тех пор никого не подпускал к загадочному объекту. А вот допрашивать полубезумного дедулю-некроманта оперативникам почему-то никто не мешал… То ли посчитали эпизод незначительным, то ли утратили былую хватку. Может быть, из-за того, что носитель этой самой хватки сидит нынче во главе магбезопасности. Но нет, не сходится: когда случился Ясногорск, Терехов уже занял нынешнее своё кресло. Его перебросили под шумок, как раз после не слишком аккуратного задержания братцев-контрабандистов… Хмурый умер в больнице, не приходя в сознание; Хмурого за несколько лет до того вежливо расспрашивал всё тот же контроль. Успели они вытянуть из парня что-нибудь про приятеля, баловавшегося фокусами с несуществующей зажигалкой?..

Верховский мрачно усмехнулся собственным мыслям. До памятного разговора с Тереховым его куда больше беспокоила сохранность неприглядных секретов.

От конторки архивариуса послышался тихий шелест бумаг. Мужику было отчаянно скучно – настолько, что он, похоже, даже решил поработать. Скрипнул картотечный ящик; изнывающих от безделья архивных служащих не так давно заставили перегонять аналог в цифру – в той мере, в какой позволяли правила работы с секреткой. Вот и стоило бедняге проходить круги аттестационного ада, чтобы в итоге перепечатывать текст с полуистлевших карточек в неторопливую память допотопного компьютера? Неудивительно, что монстры вроде Феликса брезгуют управской бюрократией: польза от процедуры сомнительная, а прятаться от ищеек магконтроля проще, чем лавировать между строками присяги и собственным интересом.

Верховский вздохнул, сделал несколько пометок в записях и перевернул страницу. Чтобы добраться до документов по тульскому, надо самому встать во главе магконтроля, не меньше. Что ж, ему, по крайней мере, позволено интересоваться делами мелких нелегалов, каких на исходе века наплодилось великое множество. Про самого некроманта он уже разузнал всё, чем располагала Управа; скудные, если не сказать – скучные, данные не отвечали на главный вопрос: где дед нахватался запрещённых знаний. То есть не отвечали рационально: сам-то задержанный так и сыпал мрачными пророчествами и отсылками к высшим силам. Старые протоколы допросов ничем не выдавали расцветшие позже психические расстройства. Будущий некромант вёл себя, как типичный обыватель, нежданно-негаданно попавший в поле зрения госорганов. Сломался он позже, может, даже и вследствие…

А вот его засекреченный коллега на волю после дознаний уже не вышел.