Негасимое пламя (СИ)

Вместо ответа Стёпа вытащил из кармана манок и демонстративно сжал в ладони. Сверху тут же донёсся протяжный вой. Воронье гнездо встопорщилось, словно через него пропустили электрический разряд; посыпались жухлые листья. Баюн не сдвинулся с места. Он не собирался без боя сдавать господствующую высоту.

– Видал? Висит, орёт и не падает, – сокрушённо заключил надзорщик, убирая манок. – Может, того – так и оставить до холодов? Жрать захочет – сам слезет.

– Ага, а до тех пор он тут вот это блажить будет на всю округу? – моментально возмутился местный. – Соседям я что говорить стану?

– Скажите лучше, как он там оказался!

– Так и оказался! Я из ружья пугнул, – нехотя признался колдун.

– Нежить? Из ружья? – недоверчиво переспросил Мишка.

– Ну а что мне с ним было делать? Он у меня курицу уволок! – местный выразительно шмыгнул красным носом, демонстрируя отношение к клептоманским наклонностям лесной нежити. – Ночью в курятник заполз. Я глядь – а он вот это уже на забор лезет! Думал, лиса или хорёк какой… Кто ж знал…

– Далеко у вас ружьё? – издевательским тоном спросил Стёпа.

Колдун не распознал шутку и враждебно насупился.

– Я вам не дам, у вас лицензиев нету.

– Так сами пальнёте!

– Я вот это больной, что ли – при надзоре в нежить стрелять?!

Мишка озадаченно поскрёб в затылке. Будь тут кто из старших, можно было бы как-то изловчиться и поддеть баюна телекинезом, но здесь только он сам и надзорщик с девятой категорией. Вдобавок поблизости то и дело шастают местные минусы, при которых швыряться заклятиями дозволяется только при непосредственной угрозе чьей-нибудь жизни. От безысходности Старов приобнял толстый берёзовый ствол и попробовал встряхнуть – само собой, тщетно. Кот так и висел на своей ветке, как мохнатая перезрелая груша. Очень громкая.

– Вы чего это тут делаете? – подозрительно спросила мимохожая старушка. На локте у неё висела большущая плетёная корзина, на дне которой поблёскивал наточенный нож. Страшные всё-таки люди – грибники.

Колдун при виде соседки подскочил на месте и сообщил, что он вот это погулять вышел, а тут такое. Стёпа прошипел себе под нос что-то непечатное и, вымученно улыбаясь, повернулся к местной жительнице.

– Котика с дерева снимаем, бабуль, – фальшиво-беззаботно сообщил надзорщик. Котик в подтверждение его слов душераздирающе мяукнул со своего насеста. – Пугливый он у нас… оказался…

– Это что ж за порода такая? – старушка подслеповато сощурилась. Сверху на неё тут же уставились две фары, мерцающие мертвенно-зелёным огнём в ярком солнечном свете.

– Помесь, бабуль, – буркнул Стёпа. – Мейн-кун и белка-летяга, чтоб его…

– Матерь божья, что делается, – старушка отошла от берёзы на несколько шажков. – А звать-то как?

– Сатана! – рявкнул Стёпа и прибавил пару словечек покрепче, потонувших в утробном баюновом вое.

Бабуля охнула и, перекрестившись, попятилась обратно к грунтовой дороге. Новоявленный Сатана проводил её протяжным воплем. В ответ с близлежащего шоссе кто-то посигналил автомобильным клаксоном.

– Кончать надо падлу, – кровожадно объявил Степан и повернулся к колдуну: – Топор есть у вас?

Тот аж отпрянул.

– Да ну ты что! Тут вон провода рядом, а вдруг вот это оборвём всё?

Оба мага одновременно покосились на опоры высоковольтной линии. Не то чтобы близко, но падающая высоченная берёза при должной доле везения может и задеть. Мишка вздохнул и принялся стаскивать с себя куртку. На октябрьской прохладе сразу стало зябко.

– Полезу, – сообщил он. – Не доберусь – так хоть стряхну заразу.

Стёпа смерил его недоверчивым взглядом.

– Ты привитый?

– В смысле?

– Привитый, говорю? От столбняка, бешенства, чумки, свиного гриппа?

– Так это… Нежить же…

– А ты знаешь, где он до сих пор шарился? Вот и я не знаю. Цапнет ещё, а там под когтями антисанитария полная…

– Не цапнет, – Мишка, примерившись, уцепился за шероховатый берёзовый ствол. – Ты, главное, лови, чтоб не удрал.

– Его или тебя?

Мишка хмыкнул в знак того, что оценил шутку, и полез. Берёза, у корней крепкая, как мраморная колонна, на третьем метре над землёй начала опасно шататься под его весом. На светлой бересте виднелись глубокие царапины – следы объятого паникой баюна. Кот, чуя неладное, вопил уже безостановочно: то грозно взрыкивал, то жалобно ныл. Мишка в психологических особенностях неразумной нежити разбирался из рук вон плохо, но конкретно этому экземпляру, без сомнений, было страшно. Как самому обычному коту.

– Ну, иди сюда, – пробормотал Старов, глядя снизу вверх на растрёпанный комок чёрного меха. Осторожно пошевелился, раскачивая берёзу; сук, который оседлал баюн, затрясся, теряя остатки листвы, но Сатана только крепче вонзил когти в сырую древесину. – Падай уже! Чего тебе будет, ты и так нежить!

Кот словно понял, о чём речь, и враждебно заклокотал, раздувая облезлые бока. Среди встопорщенной шерсти блеснула серебряная бирка. Клыки у Сатаны что надо: крепкие, жёлтые, длиной с фалангу пальца. И когти им под стать.

Ох, а так ли надо было менять профессию?

– Мишка-а-а! – донеслось снизу. – Скидывай его! Я ловлю!