Негасимое пламя (СИ)

– Кирилл Александрович, – Верховский вежливо предупредил о своём присутствии, прежде чем закрыть за собой дверь. Авилов рывком обернулся к нему и отнял от уха телефон. Нехорошо прерывать чужие разговоры, но для приватных бесед у депутата есть собственный кабинет. – Чему обязан?

– Не делайте вид, что не догадываетесь, – бросил Авилов. Он был более чем раздражён; тоже видел, само собой, сегодняшние передовицы. – Что вы творите? Почему всё сообщество на ушах? Я, кажется, просил блюсти порядок, назначая вас на должность!

– Издержки, – проронил Верховский в ответ. Патрон имел полное право бушевать. Нет ни малейшего желания объяснять ему, что и почему случилось позапрошлой ночью. – Через пару дней всё уляжется.

– Вы ответственно заявляете? – въедливый Авилов нехорошо прищурился. Вот леший… Теперь непременно спросит послезавтра, как обстоят дела. – Рассказывайте. Что именно произошло, с чьего позволения и почему, чёрт побери, это умудрились так раздуть!

– Раздуть можно всё, что угодно, – заметил Верховский. Нарочито спокойно он прошёл мимо депутата к своему столу, бросил папку с протоколом допроса в стопку важных бумаг и уселся в кресло. – А почему в заголовки попал именно этот случай – полагаю, ясно и мне, и вам.

– Потому что вы разворошили осиное гнездо, но не удосужились его сжечь, – отрезал Авилов. Он предпочёл остаться на ногах и теперь расхаживал по кабинету, словно бы в поисках чего-нибудь, что можно шумно разбить. – Что вам требуется, чтобы в кратчайшие сроки довершить начатое?

Верховский всерьёз задумался. Если уж просить у покровителя помощи, то такой, какую нельзя получить ни от своих младших офицеров, ни от Феликса с его, леший побери, агентурной сетью. Нет смысла привлекать депутата к отлову провалившегося сквозь землю Липатова или к задержаниям бывших подчинённых Дубинского. Можно было бы расспросить насчёт истории с закрытием злосчастного института, но ничего нового Авилов не скажет… Нет, это как-нибудь потом, в спокойные времена.

– Есть два момента, – Верховский выудил из кропотливо собранных записей лист, помеченный ярко-жёлтой закладкой. – Вот, взгляните. У меня нет формальных оснований предъявлять претензии этому человеку, но его имя пару раз всплыло в деле с разных концов.

– А, Оленин, – Кирилл Александрович без малейшего удивления изучил заметку и отложил её на стол. – Да, его вполне могут использовать. Ума там немного, зато авантюризма хоть отбавляй. Если на кону приличная нажива, разумеется.

– Вы исключаете его из… кандидатов в основные подозреваемые? – осторожно сформулировал Верховский. Паршиво, если Авилов прав, но неудивительно.

– Если вам важно о чём-то его спросить, я могу это устроить, – задумчиво протянул депутат. – Но уверяю вас: на масштабные деяния он не способен, а в мелких очень тщательно заметает следы. Скажем, здесь, – он отчеркнул ногтем запись о давней статье, – он заявит, что был всего лишь искренне возмущён, а это, – украшенный артефактным перстнем палец скользнул ниже, к добытым Зарецким сведениям, – просто бизнес. Перспективное вложение в инновационную разработку. Всё, что вы формально сможете с ним сделать – попросить на будущее внимательно читать патентную документацию.

– Почему вы это позволяете? – в лоб спросил Верховский. – Разве здесь не прямая угроза сообществу?

– Если вы про рассадник некромантии, то вопрос я вам верну, – Авилов холодно усмехнулся. – Почему вы, магический контроль, это позволяете?

– Я про газетные статьи, – таким же ледяным тоном парировал Верховский. Нашёлся грозный судия… Не он ли прямо запретил увольнять Субботина, который и выдал лицензию «Технологиям»?

– То есть – зачем я позволяю свободу слова? – Кирилл Александрович оставил наконец в покое записи об Оленине и продолжил расхаживать по кабинету. – Это же святое, Александр Михайлович. Как иначе собирать сведения?

– Не так разрушительно для общественного порядка?

Авилов остановился аккурат напротив собеседника и укоризненно покачал головой.

– Вы предпочитаете заглушить сигнал или разобраться с причинами его появления?

– Сигналов и так было достаточно, – проворчал Верховский, отводя взгляд. Когда всё уляжется, он кропотливо, с болезненным удовольствием от возмездия самому себе разберётся в причинах неудач. И в причинах успехов тоже, это даже важнее. – Ладно, я понял. Если у меня возникнут предметные вопросы к Оленину, я дам вам знать. Мне нужен разговор ещё с одним человеком… А лучше – снятие несправедливого ареста.

– О ком вы?

А что, есть варианты?.. Нет, чушь. Депутат не в курсе, кого и за что держат за решёткой, только и всего. Не его работа, в конце концов.

– О своём офицере. Обвинения, которые предъявляют Валерию Громову, скорее всего, ложны, – сказал Верховский, словно ступая по хрупкому льду. Сам он вряд ли сумел бы сохранить хладнокровие, если бы речь шла о Марине. – Ваша… хм… Пострадавшая приобрела приворотный артефакт на последнем издыхании, а не орудие убийства. Что бы ни случилось на самом деле – Громов тут ни при чём.