Негативная диалектика

Трансценденция бытия относительно понятия и существующего хочет включать дезидерат подлинного как нечто, что не является видимостью ни в силу несостоятельности, ни в силу организации. Справедливо высказывает протест положения, что исторический расцвет философии нивелировал различия между сущностью и видимостью, органический импульс философии как философии ?????????, как неудовлетворенности вывеской. Нерефлектировавшее просвещение подвергло отрицанию метафизический тезис о сущности как скрытом за явлениями истинном мире и столь же абстрактный антитезис о сущности -сущемметафизики как видимости (как будто видимость таким образом превратится в сущность). Из-за раскола мира теряется подлинное - принцип этого раскола. Подстраивающийся под принцип подлинности позитивизм, перечеркивает все, не являющееся фактом, все скрытое считает мифом и субъективной проекцией; позитивизм таким образом укрепляет как саму видимость, так и доктрины, утишающие страдания в mundus sensibilis обещанием ноумеятального. Что-то от этого механизма Хайдеггер почувствовал. Но подлинное (Eigentliche), отсутствие которого он ощущает, моментально превращается в позитивность, в подлинность как отношение сознания, которое, придя из мира, безвольно подражает теологическому габитусу старого учения о сущности. Скрытая сущность застрахована от подозрений, что она есть несущность (Unwesen). Никто не отважится предположить, что категории так называемого омассовления (Vermassung), которую разрабатывает "бытие и время", как и гюйстомика (Goschenländchen) Ясперса о духовной ситуации времени, могут сами быть этой скрытой несущностью (Unwesen), превращающей людей в то, что они есть; они должны разрешить философии ругать и порицать себя, потому что забылисущность.

Протест против овеществленного сознания, трепещущий в пафосе подлинности, сломлен. Остатки критики выброшены или свалены на явление, фактически - на субъектов.

Сущность, чья вина всего лишь представлена и воспроизведена грехами и провинностями субъектов, остается непотревоженной. Фундаментальная онтология, не позволяя себеуйтиот ?????????, выстраивает ответ на вопрос о том, что действительно есть, при помощи образа и формы вопроса. Неслучайно сам вопрос оснащен отвратительным (dègoutant) термином "вопроса о бытии". Этот вопрос является лживым потому, что он обращен к жизненному интересу всякого отдельного; обнаженному в мысли и Гамлета в форме вопроса, уничтожаетсяликаждый отдельный индивид в смерти или он обладает надеждой на христианское non conf undsat, но то, что подразумевает Гамлет под бытием(Sein)или небытием (Nichtsein), подменяется чистой сущностью, поглощающейсуществование.

Экзистенциальная онтология после феноменологического ее исполнения и использования поставила некоторые проблемы, тематизировала их, предложила дескрипции и дестинкции; она удовлетворила свое любопытство и ушла от вопроса. "Вопрос о бытии",- пишет Хайдеггер, - "нацелен на априорное условие возможности не только наук, исследующих существующее как таким образом и так существующее и при этомужедвижущихся в рамках некоего понимания бытия, но и на условие возможности самих лежащих перед оптическими науками и фундирующих их онтологии. Всякая онтология, даже если она еще может иметь в своем распоряжении богатую и жесткую систему категорий, остается в основе своей слепой, если она первоначально не прояснила смысла бытия и не увидела в этом прояснении своей фундаментальной задачи"[1b-5]. Именно напряженность, с которой в этих суждениях феноменологическая обстоятельность преподносится как вопрос о бытии, и ведет к потере того, что, собственно, можно понимать под этими словами - "вопрос о бытии". А все, что можно представить как "вопрос о бытии", по возможности, обесценивается до утилитарной пристрастности, причем обесценивается таким образом, что отказ предлагается как высшая истина, как подлинный ответ на поставленный вопрос. Толькодлятого, чтобы поставитьточку,так называемый вопрос о бытии распространяется и на то несоизмеримое, что можно понять как единственно подлинное по происхождению понятие бытия. Вопрос о бытии превращается в запрет выходить за свои собственные границы, за тавтологию, которая проявляется у Хайдеггера в том, что ниспровергающее себя бытие говорит о себе не иначе, как исключительно о бытии[1b-6]. Хайдеггер хотел бы придать тавтологической сущности бытия - хотя бы как одному из определений логики - статус превосходства.