Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир

4. Отсутствовали подтверждения тех предупреждений о предстоящей войне, которые все же поступали в Центр от резидентур. Информационный документ разведки должен не просто излагать то или иное сообщение, но и предоставлять соответствующее подтверждение, причем желательно не в виде какого-либо документа, который тоже может быть сфальсифицирован контрразведкой, как это неоднократно случалось. Лучшим подтверждением являются материальные действия противника в виде образования новых органов военного управления, подготовки техники к действиям на выбранном театре или конкретных приготовлений к конкретным ситуациям. В случае с нападением Германии на СССР таких подтверждений не было по той причине, что их быть не могло. Гитлер совершил бросок на Восток в отчаянной надежде на скоротечную кампанию и поэтому не озаботился подготовкой войск к зиме. У вермахта не было теплой одежды, низкотемпературной смазки для оружия и двигателей, отсутствовала лыжная подготовка войск. Кроме того, любые боевые действия в СССР неизбежно натыкались на условия бездорожья, а немецкая армия не имела для этого ни опыта, ни соответствующих транспортных средств. Не в последнюю очередь по этой причине агентурные сообщения о предстоящем нападении расценивались в Центре как инспирированные либо немцами, либо англичанами, что, кстати, сплошь и рядом соответствовало действительности. Эту точку зрения разделял и начальник РУ ГШ КА генерал-лейтенант Голиков. В своем докладе в НКО СССР, СНК СССР И ЦК ВКП(б) от 20 марта 1941 года после перечисления возможных вариантов нападения германских войск на СССР он совершенно справедливо упоминал о действиях “англо-американских источников, задачей которых на сегодняшний день, несомненно, является стремление ухудшить отношения между СССР и Германией”[329]. Однако далее следовали выводы:

“1. На основании всех приведенных выше высказываний и возможных вариантов действий весной этого года считаю, что наиболее возможным сроком начала действий против СССР будет являться момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира.

2. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, может быть, германской разведки”[330].

Весной нападения и в самом деле не произошло, и в этом отношении второй пункт выводов в докладе генерала формально может считаться точным.

5. С позиций сегодняшнего дня кажется очевидным, что при обработке поступавшей из резидентур информации о предстоящем вторжении 22 июня следовало немедленно принимать все соответствующие меры, и любое бездействие в этом отношении являлось преступным. Однако дело обстояло далеко не так просто. На протяжении второй половины 1940 и первой половины 1941 годов военная разведка доложила о шести различных предполагаемых датах начала войны. Так же обстояло дело и с информацией, добытой внешней разведкой НКВД/НКГБ, причем как минимум половина сообщений указывала на то, что такое нападение будет иметь место лишь после победы Германии над Британией или достижения между ними перемирия. Телеграммы противоречили одна другой, и в отсутствие подтверждений было принято, вероятно, оправданное по тем временам решение игнорировать их до момента получения более достоверной информации.