Негласные войны. История специальных служб 1919-1945. Книга вторая. Война. Том первый

Однако еще до этого, 30 апреля 1942 года, Габбинс доложил Хэмбро о том, что голландские власти не знают, на какую из своих подпольных групп они могут положиться без риска попасть на агентуру противника. В качестве меры безопасности было принято решение направить в Нидерланды контрразведывательную миссию в составе К. Беукема Тое Ватера (“Кале”) и С. Дрооглевер фортуйна (“Мэнголд”). Они были арестованы при приземлении 26/27 июня 1942 года и казнены в Маутхаузене в сентябре 1944 года. Все это произошло из-за элементарной ошибки: забрасывавшиеся для проверки сетей СОЕ “Кале” и “Мэнголд”, о прибытии которых центр намеренно не сообщил агентуре “в поле”, вылетели в одном самолете вместе с агентами Й. Буйзером (“Шпинат”), Г. Жамброузом (“Мэрроу”), Й. Буккенсом (“Мэрроу II”), Г. ван Хемертом (“Лик А”) и Р. Йонгели (“Пэрсли”). Всех их ожидали немцы, внезапно для себя захватившие на двух человек больше, чем планировали. В середине февраля 1943 года два пьяных эсэсовца из охраны проговорились на вечеринке, что немцы арестовали в Голландии десятки британских агентов и захватывают все присылаемое для них снабжение. Присутствовавший там же участник Сопротивления В. Кик зафиксировал эту информацию и по цепочке передал ее в Лондон, но до СОЕ она не дошла, поскольку одним из звеньев оказался двойник СД ван дер Ваальд. Реальное подтверждение опасений поступило от агентов СОЕ П. Дурлейна (“Спраут”) и Джона Бернарда Уббинка (“Чайв”), арестованных при приземлении 29/30 ноября 1942 года и в ночь на 29 августа следующего года сумевших сбежать из тюрьмы гестапо. Побег был усложнен совершенной незадолго до этого неудачной попыткой ван ден Гиссена. Человек огромной физической силы, он голыми руками сломал решетку своей камеры и выскользнул наружу, однако был пойман на территории тюрьмы. Немцы предупредили всех участвовавших в радиоигре заключенных, что при повторении таких ситуаций данные им гарантии сохранения жизни автоматически отменяются. Были введены новые правила, согласно которым в 20.00 обитатели камер должны были снимать обувь и брюки и выкладывать их в коридоре перед своими дверями. Уббинк и Дурлейн не были знакомы друг с другом, но содержались в соседних камерах и смогли наладить связь через небольшое отверстие в стене.

Они заметили, что после раздачи ужина, происходившей с 18.00 до 18.30, в помещении оставался всего один солдат СС, по состоянию здоровья непригодный к строевой службе. Агенты на цыпочках выбрались мимо задремавшего охранника и спрятались в туалете, где убедились, что поверхностно проведенная поверка не выявила их отсутствие. Под прикрытием дождя Уббинк и Дурлейн перелезли через стену и прошли в порванной на колючей проволоке одежде более 10 километров до известной им явочной квартиры. Однако она находилась в магазине, который ночью, естественно, был закрыт. Агенты рискнули довериться настоятелю ближайшей католической церкви, который в конечном итоге связал их с Сопротивлением и помог выбраться из страны. Обоим сильно повезло, поскольку они совершенно случайно попали на одну из немногих оставшихся неизвестными немцам линий эвакуации. Уббинк и Дурлейн более пяти месяцев добирались из Голландии в Великобританию через Берн и Мадрид, но по прибытии были арестованы МИ-5. Немцы предвидели возможность их попадания домой и по контролируемым каналам заблаговременно довели до сведения СОЕ, что оба агента подозреваются в предательстве. Особенно способствовало этому то обстоятельство, что работавший с Уббинком унтерштурмфюрер Лар из СД своей информированностью о процессе обучения, структуре секции “N”, системах связи и шифрования и т. д. сумел убедить агента в наличии у немцев источника в центральном аппарате СОЕ. Арестованных отпустили на свободу лишь в ноябре, после поступления дополнительных настораживающих сведений.

Дж. Уббинк

С этого момента операция “Нордполь” стала сбавлять обороты. Британцы вначале не могли постичь масштаб катастрофы, полагая, что речь идет о локальных проблемах, однако когда несколько недель спустя они снизили интенсивность радиообмена практически по всем линиям связи, Гискес понял, что игру пора заканчивать. 1 апреля 1944 года, в “День всех дураков” он через 10 британских агентурных передатчиков отправил в Лондон адресованное предыдущему и действующему руководителям секции “N” СОЕ сообщение, для непосвященных выглядевшее простой коммерческой радиограммой: “Господам Бланту, Бингэму и преемникам, Лтд. Вы пытаетесь вести дела в Голландии без нашей помощи. Полагаем, что это несколько нечестно ввиду нашего долгого и успешного сотрудничества в качестве вашего единственного агента. Но не сомневайтесь, что когда бы вы ни намеревались нанести визит на континент, вы можете быть уверены, что будете приняты с тем же вниманием и результатом, как все те, кого вы посылали к нам раньше. Всего хорошего”[89].

Сеймур Бингэм