Еще одним органом подрывных операций военного времени являлся ПВЕ. Ввиду окончания боевых действий в Европе и отсутствия там противника он также подлежал роспуску, о чем его сотрудники и были уведомлены в мае 1945 года. На период расформирования организацию перевели под министерский контроль Форин офис, а Габбинс в прощальном письме последнему исполнительному директору Исполнительного органа политической войны Роберту Брюсу Аоккарту выразил убежденность в необходимости продолжать ведение “черной пропаганды” на Европу и Дальний Восток. Однако в Аондоне все яснее осознавали, что настоящий противник Великобритании вовсе не повержен, и в борьбе с ним пропагандистские методы могут оказаться наиболее полезными. Поэтому в итоге подлинного расформирования ПВЕ не произошло, просто его подразделения после соответственного сокращения включили в Департамент политической разведки (ПИД) министерства иностранных дел, временным руководителем которого был генерал-майор Кеннет Стронг.
Возвращаясь к МИ-6, следует отметить, что дело Спрингхолла послужило толчком для ее реорганизации и переориентации направленности. На протяжении всей войны V (контрразведывательная) секция СИС совершенно не занималась союзниками, уделяя все внимание странам “оси”, теперь же ситуация принципиально изменялась. В августе 1943 года заместитель руководителя СИС Валентин Вивиан составил секретный меморандум, в котором писал: “Противоречия между Великобританией и Советским Союзом столь же велики, как и между Великобританией и нацистской Германией… Советская Россия является нашим другом только до тех пор, пока она может извлекать выгоду из этой дружбы. Она не доверяет нам и будет обращать все усилия на шпионскую деятельность против нас даже в годы дружбы. Когда она получит от этой дружбы все, что возможно, она безжалостно активизирует все свои секретные службы против идеалов, за которые борется Британия… Таким образом, на этом пути нашим злейшим врагом может оказаться тайная агрессия Советской России… Но мы не должны допустить такую ошибку — мы не можем доверять русским так же, как мы доверяем, к примеру, чехам или американцам, или давать им информацию, способную предать важные или уязвимые источники, или позволить офицерам советской разведки на местах изучать нашу разведку где-либо”[30]
. Собственно, подобный подход не являлся чем-либо новым, поскольку многие сотрудники британской разведки воспринимали Вторую мировую войну как досадный и опасный перерыв в работе против СССР и коммунизма. Однако дело Спрингфилда стало своеобразным катализатором давно вызревавших действий правительства и руководства спецслужб. В законопослушной Великобритании никакие действия секретных служб невозможны без соответствующих инструкций правительства, в особенности консервативного. На основании указания Черчилля Мензис организовал IX секцию, специально предназначенную для ведения наступательной контрразведки против коммунистических стран. Строго говоря, такое подразделение планировалось создать еще в 1939 году, но советско-германский конфликт на время сделал эту проблему неактуальной. Теперь V секция переориентировалась на второстепенные страны, а реформированной IX (бывшей диверсионной, или “D”, а затем шифровальной) секции поручались сбор и анализ информации о шпионских и подрывных действиях Советского Союза и других стран с коммунистическими режимами во всех регионах мира, не входящих в состав Британской империи.Подобный подход был характерен не только для МИ-6, антикоммунистическими настроениями отличался и СОЕ, в особенности после дела Юрена. Габбинс владел русским языком и хорошо знал Россию еще с 1919 года, когда высаживался в Архангельске в составе экспедиционных сил под командованием генерала Айронсайда, а в межвоенный период после краткого периода службы в Ирландии руководил советской секцией военной разведки. Во второй половине войны СССР уже воспринимался в СОЕ как новый враг, и исполнительный директор организации дал указание насаждать в Центральной Европе агентурные сети мирного времени.