Негласные войны. История специальных служб 1919-1945. Книга вторая. Война. Том первый

В некоторых случаях абверу удавалось внедрить агентуру на весьма ответственные посты или на должности с хорошими разведывательными возможностями. В сообщении НКВД СССР № 105/Б в ГКО от 24 января 1942 года указывалось, что за первые шесть месяцев войны “особыми отделами фронтов арестовано завербованных германской разведкой 3813 человек, в том числе агентуры: проникшей в штабы, управленческие органы фронтов и армий, разведотделы, узлы связи, другие важные объекты и находившейся в частях и районах расположения Красной Армии фронтовой полосы — 83 человека”[363]. Относительно небольшая величина последнего показателя заставляет предположить, что в данном случае процент фальсификаций или ошибок был крайне невелик. Безусловно, прежде всего в эту категорию попадали провалившиеся и перевербованные немцами зафронтовые агенты, однако в ней оказывались и более серьезные фигуры. Например, в 1942 году были раскрыты работавшие на абвер работник Инженерного управления Юго-Западного фронта М. И. Гольдич, начальник связи 56-го района авиабазирования Н. А. Клеопин, командир 368-го батальона аэродромного обслуживания Н. П. Овсянкин, командир автотранспортной роты 268-го батальона аэродромного обслуживания А. П. Лукашевич. В 1943 году был расшифрован и арестован агент Мословский, под именем майора Прохорова возглавлявший штаб разведывательного батальона одного из мехкорпусов. В том же году был арестован Отто Плонер, с сентября 1942 года работавший чертежником в одном из отделов штаба Черноморского флота. В апреле 1944 года выяснилось, что командир медико-санитарной роты 1314-го полка 17-й стрелковой дивизии Рожков является агентом разведки противника, бывшим начальником полиции Издешского района Смоленской области Капелькиным. В том же году провалился агент абвера Кондратенко (“Дмитриев”), занимавший весьма перспективную в разведывательном отношении должность старшего делопроизводителя штаба 206-го стрелкового полка. Советская агентурная разведка в течение войны аналогичных успехов достичь не смогла. Однако эти эпизоды были, скорее, исключениями. Уже в 1942 году стала очевидной неспособность абвера принципиально переломить агентурную обстановку на Восточном фронте в пользу Германии, после чего в дело вступила СД-аусланд. Ее начальник бригадефюрер Шелленберг обратил внимание на недальновидность восточной политики рейха и разработал масштабный план политического разложения Советского Союза путем использования советских военнопленных в разведывательных, пропагандистских, диверсионных и повстанческих операциях. Особый упор планировалось делать на политическую разведку в советском тылу, активизацию сепаратистских движений, а также подготовку к созданию на территории СССР марионеточных государств, для чего поощрять деятельность Грузинского, Армянского, Волго-Татарского, Азербайджанского, Туркменского, Северо-Кавказского и Калмыцкого национальных комитетов. Деятельность Русского комитета должна была осуществляться под общим руководством генерала Власова. Гиммлер встретил планы Шелленберга без особого восторга, а у фюрера они получили самое активное неприятие и после этого осуществлялись в значительно меньших масштабах и почти на собственный страх и риск начальника разведки. Идея даже не создания национальных государств на территории СССР, а лишь обсуждения такоих возможностей полностью противоречила основополагающей концепции политики Гитлера, поэтому в полной мере использовать ее потенциальные возможности так и не удалось. Ставку на раскол советского общества делала не только СД, но также абвер и ФХО. Бывший начальник 12-го отдела ОКХ “Иностранные армии Востока” генерал-лейтенант Гелен много лет спустя заявлял: “Если бы мы действовали благоразумно, то сумели бы избежать гибельного конца. А благоразумие заключалось, в первую очередь, в том, что следовало бы признать: Россию с ее громадной территорией, богатыми сырьевыми ресурсами и многочисленным населением можно было победить, а лучше сказать — освободить от коммунизма, лишь с помощью самих русских. Народные массы в этой стране относились с антипатией, более того, ненавидели коммунистический строй и сталинскую систему в особенности. Но Гитлер не хотел считаться с этим. Он не только не использовал психологический настрой народов Советского Союза, которые в первой фазе войны проявили готовность понять немцев, но, посадив своих сатрапов, таких, как Кох, Заукель и Кубе, создавших невыносимые условия для местного населения, добился, что русские разочаровались в немцах, а потом стали их ненавидеть. Вот в чем главный просчет диктатора. И эта его ошибка весила значительно больше, чем принятые неверные оперативные решения”[364]. В мемуарах Шелленберга также содержались обоснованные упреки в адрес руководства рейха в неверном понимании самой сути войны на Востоке. По его мнению, в политическом отношении она должна была вестись не ради порабощения СССР, а для его раскола, вывода из числа противников Германии и использования в качестве ее сырьевого придатка. Поскольку недовольных существовавшим режимом в Советском Союзе хватало, а сдерживавшим фактором зачастую являлся лишь страх перед репрессиями, в случае его устранения возникали перспективные возможности для формирования частей из противников советской системы в количестве, значительно превосходившем известную “Русскую освободительную армию”. Однако такому подходу полностью противоречила вся идеология нацизма, о пересмотре которой Гитлер не желал даже слушать.