Неглубокая могила

Проходя по притихшему особняку и по дорожке к машине Курца, они дружески болтали о всякой чепухе.

— Вы любите «беретты»? — спросил Курц.

— Они меня никогда не подводили, — подтвердил Датчанин.

Курц кивнул. С «береттой» был связан, возможно, самый глупый и самый сентиментальный поступок, совершенный им много лет назад.

Они прошли мимо трупов двух телохранителей в коридоре; еще один, в черном армейском комбинезоне, лежал в саду у дорожки.

— Дополнительная работа? — спросил Курц.

— По пути в дом я решил позаботиться о том, чтобы мне ничто не помешало бы выйти оттуда, — заметил Датчанин.

Они как раз проходили мимо кустов, из которых торчали две ноги в шлепанцах.

— Четыре, — сосчитал Курц.

— Всего семеро, считая горничную и дворецкого.

— А кто заплатил за них?

Датчанин покачал головой:

— Я считаю это частью накладных расходов. Хотя их можно отнести на счет вклада Гонзагов.

— Я рад, что Гонзаги откликнулись, — сказал Курц.

— Не сомневаюсь в этом.

Они подошли к калитке. Она оставалась открытой. Датчанин сунул руку в карман пальто, и Курц напрягся.

Достав руку в перчатке, Датчанин покачал головой:

— Меня вам нечего опасаться, мистер Курц. Наше соглашение было очень четким. Несмотря на сплетни об обратном, миллион долларов — это очень щедрый гонорар, даже в нашей профессии. И даже в нашей профессии есть свой кодекс чести.

— Вам ведь известно, что это деньги Малыша Героина, — сказал Курц.

— Естественно. Но это не имеет никакого значения. Это вы связались со мной по телефону. Это соглашение между нами двоими.

Курц оглянулся вокруг:

— Должен признаться, меня весьма беспокоило, что Фарино окажутся более щедрыми.

Датчанин снова покачал головой:

— Они оказались на редкость скупыми.

Он поднял лицо, подставляя его вечерней прохладе. Уже стемнело, и моросил дождик.

— Я знаю, о чем вы сейчас думаете, мистер Курц, — сказал Датчанин. — «Я видел его лицо». Нет, не видели. Это лицо мое не в большей степени, чем Нильс — мое имя.

— Если честно, — сказал Курц, похлопав по кожаному чемоданчику, — я думал об этих деньгах и о том, что мне с ними делать.

Лицо Датчанина чуть тронула улыбка:

— Пятьдесят тысяч долларов. Стоили ли этого те лишения, которые вам пришлось претерпеть, мистер Курц?

— Да, — сказал Курц. — Стоили.

Они вышли на улицу, и Курц остановился перед «Вольво», бренча ключами. Он чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы сейчас у него в руке был «хеклер-и-кох».

— Еще один вопрос, — сказал он. — Или, быть может, это даже не вопрос.

Датчанин молча ждал.

— Малыш Героин... Стивен Фарино... он ведь выйдет на свободу... и ему придется разгребать последствия случившегося...

— Насколько я понимаю, — сказал Датчанин, — именно за это и был заплачен миллион долларов.

— Да, — согласился Курц. — Малыш Героин такой же прижимистый, как и остальные в его семье, но на этот раз он не поскупился и сделал сильный ход, чтобы вернуться за руль. Но я имел в виду не это. Вероятно, Героин захочет обрубить все болтающиеся концы.

Датчанин кивнул.

— Проклятие, — сказал Курц, — не берите в голову. Если нам суждено встретиться еще раз, мы встретимся.

Он сел в «Вольво». Датчанин остался стоять рядом с машиной. Значит, бомбы нет. Курц завел двигатель, выехал задом на пустынную дорогу и взглянул в зеркало заднего вида.

Датчанин исчез.

На всякий случай Курц достал из-под сиденья пистолет и положил его на колени. Включив передачу, он тронулся вперед, одной рукой придерживая кожаный чемоданчик на соседнем сиденье. Курц строго следил за тем, чтобы не превышать разрешенную скорость. У него не было водительских прав, а именно сейчас ему очень не хотелось объясняться с помощниками шерифа Орчард-Парка.

Он успел проехать меньше двух миль, как на заднем сиденье зазвонил сотовый телефон.

Глава 41

Свернув на заросшую травой обочину, Курц вывалился из «Вольво» и покатился под откос. У него не было сотового телефона.

Телефон продолжал звонить.

Проклятие! Израильтяне и палестинцы любят маскировать бомбы под телефонные аппараты.

«Твою мать! — мысленно выругался Курц. — Деньги!» Вернувшись к машине, он забрал чемоданчик и отнес его на безопасное расстояние.

Телефон продолжал звонить. Курц поймал себя на том, что держит маленький аппарат под прицелом своего «хеклер-и-кох».

«Черт побери, что со мной?» Схватив чемоданчик, он убрал пистолет в карман пиджака, взял телефон и нажал кнопку ответа.

— Курц?

Мужской голос. Курц его не узнал.

— Курц?

Он молча слушал.

— Курц, я сижу напротив одного известного тебе домика в Локпорте. В окно мне видна маленькая девочка. Через десять секунд я постучу в дверь, пришью козла, выдающего себя за ее отца, заберу эту юную сучку с собой и вдоволь с ней поразвлекаюсь. До свидания, Курц.

Неизвестный окончил разговор.

В обычных условиях ехать от Орчард-Парка до Локпорта полчаса. Курц преодолел это расстояние за десять минут, несясь по автостраде И-90 хорошо за сотню и почти не сбросив скорость на улицах Локпорта.

«Вольво» с визгом затормозил перед домом Рейчел.

Калитка была открыта.