Негодяйка

Берил понимала, что причиной взаимного охлаждения было не только это. Их союзу не хватало сексуальной искры. Берил начинала думать, что секс в супружеской жизни играет далеко не последнюю роль. Внезапно промелькнувшая мысль одновременно и удивила, и напугала ее: а ведь если быть до конца откровенной, надо признать, что к Джованни она испытала именно сексуальное влечение. Было ли оно взаимным? Она едва смела надеяться на это – в конце концов, он ведь был намного моложе нее. Возможно, она неверно истолковала его интерес к себе и он попросту увидел в ней мать. Берил знала, что все итальянцы глубоко привязаны к своим семьям. Да, так оно, пожалуй, и есть – Джованни искал в ней участие, которое способна дать только зрелая женщина. Придя к такому выводу, Берил почувствовала облегчение. И все же она не могла избавиться от ощущения легкого разочарования – да, ни к чему себя обманывать, она хотела, чтобы Джованни желал ее как женщину.

Берил сама себя не узнавала. Неужели это она, Берил Уиллоуби, активистка Эшбурнского хорового общества, член местного союза кулинаров, примерная прихожанка, заядлая теннисистка, сгорает от желания лечь в постель с юношей, который ненамного старше ее приемной дочери? Мысль об этом ужаснула и в то же время взволновала ее, и она вдруг почувствовала на себе любопытствующие взгляды, словно на ее лице было написано, о чем она думает.

Стараясь скрыть смущение, Берил подошла к зеркалу, якобы поправить прическу. Сердце замерло и дыхание перехватило, когда в зеркальном отражении она увидела Джованни, который с трудом протискивался сквозь толпу. На мгновение ее охватила паника, и она даже решила убежать; отвернувшись, в надежде, что Джованни еще не заметил ее, Берил быстрым шагом направилась к гардеробу.

– Синьора. Наконец-то я вас нашел. – Джованни крепко схватил ее за руку.

– А, вот и вы. – Берил нервно рассмеялась. – Я вас не нашла и подумала… – солгала она.

– Я был возле лестницы, как мы и договаривались, – сказал он, и в его голосе прозвучала легкая обида.

– Прошу прощения, я забыла. – Берил чувствовала себя, словно школьница. "К чему это я так разнервничалась?" – подумала она.

Джованни оценивающим взглядом окинул ее с ног до головы.

– Вы выглядите потрясающе.

Не привыкшая к комплиментам, Берил зарделась и смущенно пролепетала:

– Спасибо, большое спасибо.

– Это платье… этот цвет… вам так к лицу. – Джованни смотрел на нее с восхищением. – Вы так красивы и так молодо выглядите.

Берил была сама не своя; Арнольд никогда не делал ей комплиментов. Джованни слегка наклонился и поцеловал ее в щеку; Берил с наслаждением вдохнула аромат дорогого лосьона. Голова пошла кругом. Она была не в силах вымолвить ни слова.

– Билеты у вас? – спросил Джованни, взяв ее под локоть и увлекая в зрительный зал.

Берил судорожно схватилась за вечернюю сумочку из черного бархата.

– Да-да, конечно. Вот они, – забормотала она, поспешно доставая билеты. Ей казалось, что все кругом смотрят на нее, и от волнения она еще крепче прижималась к Джованни. Он словно не обращал внимания. Взяв у нее билеты, он протянул их билетерше. В самой этой процедуре не было ничего необычного, ведь тысячу раз она проходила все это с Арнольдом, но сейчас, в обществе красивого юноши, Берил все казалось удивительным и волнующим.

Места в бельэтаже оказались удобными. Все еще испытывая неловкость, Берил углубилась в программку. Но, поскольку та была составлена на итальянском, овладеть ею было делом нелегким.

– Разрешите, я прочитаю вам? – шепнул ей на ухо Джованни. Он сидел так близко, что она ощущала его теплое дыхание на своей щеке. Выхода не было: поневоле ей пришлось наклониться к нему, чтобы расслышать его голос. К счастью, в зале становилось все темнее, и Берил могла скрыть румянец.

Оперу "Орфей" Берил хорошо знала. Она была поставлена в традициях семнадцатого века – когда каждую новую сцену открывал вращающийся задник. Голоса певцов были бесподобны, и вскоре Берил оказалась целиком во власти музыки. Она забыла обо всем на свете, в волнении наблюдая за действием. Когда же на сцене появились зловещие декорации подземного царства и реки мертвых Стикс, Джованни воспользовался моментом и нежно накрыл ладонью руку Берил. Берил замерла, дыхание перехватило, и на мгновение радость от музыки померкла. Джованни не выпускал ее руку и, когда она попыталась высвободить ее, лишь крепче сжал. Постепенно, словно смирившись с этим, Берил расслабилась и музыка вновь захватила ее. Опера шла без антракта, и Джованни держал руку Берил, пока действие не подошло к концу – пора было аплодировать.

Он взглянул на раскрасневшуюся от возбуждения Берил.

– Классный спектакль, не правда ли? – спросил он.

Берил вскоре обнаружила, что "классно" было излюбленным словечком Джованни. Она твердо решила научить его и некоторым другим эпитетам. Обернувшись к нему – глаза ее сияли, щеки пылали, – она сказала:

– Да, замечательный.

Джованни во второй раз за вечер посмотрел на нее с восхищением.

– А теперь пойдем искать какую-нибудь еду?

Берил отметила про себя, что надо будет подучить его и грамматике.