Негодяйка

– Да, – коротко ответила она.

– Я знаю одно место, – уверенно сказал он, когда они, покинув свои места, двинулись к выходу. Берил промолчала, вновь ощутив беспокойство. Когда и где закончится этот вечер? Она мысленно одернула себя.

Господи, ведь взрослая же женщина и вполне может за себя постоять.

Джованни, держа Берил под руку, направил ее к выходу и, когда они оказались на улице, спросил:

– Мы гуляем? Да?

Берил рассмеялась.

– Прогуляемся? – поправила она его.

– Да, я это и имел в виду, – согласился Джованни.

– Я знаю, – улыбнулась она. – Я просто подсказываю, как правильнее это произносить.

– О'кей, понял. – От Джованни не ускользнуло, что Берил подсмеивается над ним. – Passegiamo, хорошо. Я тоже учу вас говорить правильно.

Берил от души расхохоталась.

– Passegiamo, – тихо отозвалась она. – Конечно, почему бы нет?

Джованни взял ее за руку. Они пересекли улицу.

– О'кей, а теперь, может, поужинаем? – тщательно подбирая слова, спросил он.

– Да, с удовольствием, – счастливо сказала Берил.

От театра до ресторана "Джордж" было совсем недалеко – надо было лишь спуститься по Виа Венето. В ресторане их, казалось, ожидали, и Берил была тронута тем, что Джованни предусмотрительно заказал заранее столик. Они ужинали на веранде – в ароматной вечерней прохладе. Джованни выбрал блюда и вино. Он настоял на том, чтобы Берил отведала лучшие блюда итальянской кухни. Почти весь вечер легко и весело говорили они о музыке. Берил приятно удивило, что Джованни оказался весьма сведущ в этой области. Его же поразило, что Берил слушала оперы только на английском, а значит, и не смогла оценить в полной мере романтику музыки. Нет, уверял он, настоящий язык музыки – итальянский. И даже оперы немецких композиторов лучше звучат на итальянском.

Возбужденная вином, Берил готова была спорить с ним, хотя и должна была признать, что никогда не слышала опер на немецком языке на сцене – лишь в записях или по радио. Джованни был неумолим: итальянский язык – лучший, Италия – самая прекрасная, Рим – самый удивительный. Берил посмеивалась.

– Почему вы в конце каждого предложения говорите "о'кей"? – спросила она.

– "О'кей" – это первое английское слово, которое я выучил, – с гордостью ответил Джованни.

– Но это вовсе не английское слово, – продолжала подтрунивать над ним Берил. – Оно американское.

– В самом деле? – Джованни был очень удивлен. Берил рассмешило изумленное выражение его лица.

– Да, в самом деле.

Внезапно Джованни перегнулся через стол и взял Берил за руку.

– Вот видите, синьора, как многому вы можете научить меня, – сказал он, заглядывая ей в глаза. Берил словно застыла, завороженная его взглядом.

– Чему же я могу вас научить? – наконец произнесла она.

– Вы женщина опытная… вы многое знаете… и можете научить меня. – В его голосе звучала настойчивость.

Берил не смела поднять глаз. Она была в полной растерянности, не знала, что сказать. Так она и сидела – не отнимая руки, опустив взгляд в тарелку, и молчала. Джованни, словно уловив ее настроение, тут же начал каяться.

– Я так виноват перед вами, синьора. Я сказал лишнее, вы должны простить меня.

– Пожалуйста, – медленно произнесла она, – не называйте меня синьорой. Меня зовут Берил.

Джованни расплылся в улыбке.

– Тогда пойдем, Берил, полюбуемся прекрасным городом – Он щелкнул пальцами, подзывая официанта, и попросил счет. – Вы видели Рим?

Берил вспомнила бесконечные экскурсии по городу, которыми были заполнены последние несколько дней.

– Да, думаю, что да.

– Но ночной Рим вы не видели. – Подошел официант со счетом. Без тени колебания или смущения Джованни вручил его Берил. Она изумленно взглянула на него, замешкалась на мгновение, но потом все-таки осознала, что от нее требуется. Чтобы скрыть растерянность, она наклонилась достать с пола сумку и долго рылась в ее глубинах в поисках кошелька. Никогда еще не доводилось ей ужинать с мужчиной и самой же расплачиваться. Она отсчитала несколько тысяч лир – еда была дорогая, хотя вкусная и стоила того, – и положила деньги вместе с чеком на тарелку.

Когда улыбчивый официант откланялся, Джованни вновь взял ее руку и, слегка нахмурившись, сказал:

– Ваше имя… Берил… мне оно не нравится. Подобная дерзость изумила Берил.

– О, милый мой, – рассмеялась она. Джованни задумчиво посмотрел на нее.

– Я буду звать вас Карина – на итальянском это значит "дорогая".

Берил удивленно разглядывала юношу и едва осознавала, что происходит.

– Если вам так хочется… – прошептала она. Особой радости в ее ответе не прозвучало, но ничего другого она придумать не смогла.

Официант принес сдачу. Джованни залпом допил свое вино, и Берил, воспользовавшись моментом, высвободила руку. Достав из сумки компакт-пудру, она придирчиво осмотрела себя в зеркальце. "Щеки, пожалуй, слишком пылают", – подумала она и поспешно припудрилась.

Джованни с интересом наблюдал за ней.

– Зачем ты это делаешь, Карина? Ты выглядишь прекрасно, – с нескрываемым восхищением сказал он. Берил вспыхнула.