Негодная певица и некромант за клавесином

—  Сеньорита, капитан Лойверти к вашим услугам. Пожалуйста, пройдёмте. С вашего позволения, я воспользуюсь вашим экипажем. Так будет удобнее не тратить время на разговор в кабинете, а побеседовать в пути.

—  Конечно, но экипаж всё же не мой, экипаж принадлежит магистру Тельви, —  занудно уточняю я.

—  Как скажете, сеньорита, —  легко улыбается капитан. В улыбке мне чудится насмешка.

К нам присоединяется дежурный страж, и не зря. Едва я выхожу вслед за капитаном, к нам снова бросается газетчик:

—  Сеньорита, горожане вправе знать правду! Огл ждёт нашествие агрессивной нежити? Бежать завтра уже поздно?

Под градом вопросов я снова теряюсь, но дежурный страж легко успокаивает газетчика дружелюбным предложением:

—  В камеру захотел, “Вестник”?

Газетчик молниеносно отступает, но я ни на миг не сомневаюсь, что он последует за нами. Нехорошо получается… И втройне нехорошо, что он наверняка извратит подслушанное и подсмотренное.

Как только мы с капитаном садимся в салон, дежурный захлопывает за нами дверцу, и экипаж трогается.

—  Как с цепи сорвались, —  вздыхает капитан. —  И ещё эта статья…

Я молчу. Чувствую себя неловко. Едва ли  капитан имеет в виду какую-то другую статью, а не ту, появление которой я оплатила.

Тряхнув головой, он поворачивается ко мне, и любой намёк на усталость и рассеянность исчезает, взгляд становится цепким. У капитана даже осанка меняется. В руках невесть откуда появляется записная книжка.

С чего начать рассказ? С того, как Дан закрыл калитку изнутри или с событий вчерашнего вечера? История, как я сдавала экзамен, к делу точно не относится, а вот монстры, переродившиеся из деревьев, по моему, связаны с эльфами напрямую. Только вряд ли капитану интересно моё мнение, ему нужны факты, и я стараюсь упирать на них.

Карандаш мелькает по бумаге, и почему-то во мне это вызывает глухую тревогу. Или не полёт карандаша, а постепенно меняющееся выражение лица капитана. Упоминание эльфов вызывает у него сложную гримасу.

Я успеваю ответить лишь на пару вопросов —  экипаж останавливается.

Не дожидаясь кучера, капитан распахивает дверцу чуть ли не пинком, и выпрыгивает на мостовую. Жестом позвав меня за собой, он устремляется к Дану.

Выбравшись гораздо медленнее, я догоняю.

Дан уже что-то объясняет, показывает.

Странно… Одеяние жреца испачкано прахом, но природный мусор, веточки, почва не пристают. Учитель рассказывал, что эльфы пропитывают ткани особым травяным зельем. До сих пор люди не смогли создать даже бледного подобия “чар чистоты”.

—  Сочувствую, капитан, —  угрюмо завершает Дан.

—  Будучи свидетелем, магистр, я не могу привлечь вас как эксперта…

—  Какая радость, —  усмехается Дан.

—  И всё  же… Что вы думаете о чёрном цвете?

—  Жрец был в облачении мертвеца, —  пожимает плечами Дан. —  Поскольку для живых чёрное облачение табуировано, можно предположить, что это восставший мертвец.

—  Нежить?

—  Нежить вторична, —  поправляет Дан. —  Нежить не существует сама по себе, она созадётся на материале, тронутом некротической энергией. Вспомните поражённых “костянкой” скелетов. Некро-сила меняет кости, внешние изменения видны с первого взгляда. Суть же в том, что скелеты действуют чётко по заложенной схеме. Они безобидно бродят и ищут путь к месту, где они, ещё будучи людьми, когда-то жили. Бывает высшая нежить, но даже она не обладает полноценным сознанием и собственной волей. Жрец…

—  Жрец?

—  Я вижу два варианта. Либо мертвец был личностью, либо кто-то использовал его… как перчатку. Никакая нежить, никакая марионетка не способна на чары, рвущие ткань мироздания. И… вариант с перчаткой уж больно невероятный. Впрочем, его относительно легко проверить.

—  Как?

—  “Посмотреть”, принадлежала ли ушедшая душа телу, —  Дан трёт подбородок. —  Я не уверен, что “посмотреть” получится. Всё же само пространство было искажено.

—  Магистр, до конца месяца не покидайте город. Сеньорита, это же относится и к вам. Формальность…

Дан не утруждает себя ответом, подхватывает меня под локоть и с неожиданной заботой спрашивает:

—  Устала, Карин?

Глава 40

Эта новая манера разговора без злости, без раздражения, с интересом, который кажется искренним, сбивает меня с толку.

Моргнув, я пожимаю плечами:

—  Я в порядке, —  это правда. У меня странное ощущение… словно всё происходящее, оно не со мной. Я чувствую себя зрительницей, оказавшейся на сцене во время спектакля. Участники сцены принимают меня за свою, но… я не одна из них.

Эльфийская загадка меня не касается, её разгадают другие. А я ушла из дома, чтобы стать певицей.

—  Магистр Тельви, сеньорита Каринат, —  к месту происшествия стремительным шагом приближается  мой экзаменатор.

Улыбаясь, он протягивает руку, и Дан с неохотой пожимает его ладонь.

Я же отступаю на шаг, будто прячусь за Дана. Я признательна магистру за доброжелательное отношение во время экзамена, но его внимание и предложение мне… неприятны.