Негодная певица и некромант за клавесином

Попросит он меня или нет, но желание он мне задолжал и сезон будет играть на клавесине. Ну или пока я не найду, кем его заменить, но от мысли, что вместо Дана играть мне будет кто-то другой, меня аж передёргивает.

Ужин… сегодня мимо, аппетита нет.

Пробежка по комнате успокаивает, я сажусь на кровать и понимаю, что эмоции упрямо бурлят, неясное предвкушение щекочет нервы. Чтобы отвлечься, я открываю конверт. Мэри пошутила с Даном, но мне-то она должна была сделать эскизы…

Увидев то, что выпадает мне на ладонь, я нервно сглатываю. Мэри пошутила от души. На карточке Дан. Всё те же чёрно-белые изображения, чёткие линии будоражат воображение. Дан изображён обнажённым, и в каждой позе сквозит желание. Я перебираю карточки —  не могу оторваться. Щёки опаляет огнём, сердце частит и готово выпрыгнуть из груди. Когда я добираюсь до второго конверта с эскизами афиши, мне уже не до мыслей о концерте, я представляю себя с Даном. Я уверена, что карточки парные. Я хочу их сложить!

Естественно, я не пойду в кабинет к Дану и не буду раскладывать пасьянс.

Я иду в ванную в надежде, что, ополоснувшись, смою с себя и жар, и фантазии, и желание, но вода не помогает, наоборот, я распаляюсь ещё больше, потому что на паре карточек мы были отнюдь не в спальне.

Чтобы уснуть, надо просто… устать. Лучший способ утихомирить разбушевавшуюся страсть —  спуститься в зал и попрактиковаться в магии.

Я выскакиваю из спальни как есть, в лёгкой ночной сорочке. В новенькой, из “Галереи”.

Надо вернуться и хотя бы что-то накинуть, но… кто меня ночью увидит? То, что в дом, например, могли прийти гости, как было с визитом экзаменатора, я вспоминаю уже на лестнице. В доме тихо… Я продолжаю спускаться, но уже не бегом, а осторожно.

Кажется, не сплю только я. Мои тихие шаги —  единственный звук, который я слышу.

Дверь зала легко поддаётся. Я приоткрываю узкую щель, проскальзываю в зал. Хлопок закрывающейся двери слишком громкий для тишины.

—  Карин?

Дан здесь?!

—  Я…

Я замираю, застигнутая врасплох, оглядываю зал и никого не вижу. В зале темно, и свет идёт только от огонька, которым я подсвечивала себе путь через дом.

Справа движение, и на границу тени и слабого сияния выходит Дан. Я с первого взгляда понимаю, что с ним что-то не так. Дан бледен, глаза лихорадочно горят, и в них… горит страсть. Я нервно облизываю губы, и Дан подаётся ко мне, очень аккуратно опускает ладони мне на плечи, придерживает, но не удерживает.

—  Это сон, да? —  хрипло спрашивает он, и я чувствую острый запах коньяка и чего-то такого же тяжёлого. —  Я только что видел Алию. Правда в том, что до  неё была Кэрри. Тоже погибла.

—  Кэрри? —  переспрашиваю я.

Неужели его отношение к сестре Марка и к самому Марку особенное из-за совпадения имени?

—  Да. Она была очень милая и походила на пугливого котёнка, сирота. У неё не было особых талантов, но она брала старательностью. Боялась, что учитель за слабые успехи отошлёт её в приют.

Вот и разгадка.

Сестра Марка тоже милая, тоже похожа на котёнка, тоже пугливая и готова стараться изо всех сил. 

—  Она… не твоя ученица? —  он вспоминает её вместе с Алией, но почему-то говорит об учителе в третьем лице как о ком-то постороннем.

—  Официально нет. Неофициально… да. Я помогал Кэрри. Именно я показал ей способ быстро растянуть энергетические каналы. Метод опасный, и я просил не начинать без меня. Она обещала. Потом я замотался в делах, а она не стала ждать и сгорела.

—  Это не твоя вина, Дан.

—  Все мои ученицы гибнут, —  выдыхает он.

Внезапно Дан наклоняется ко мне, замирает. Я могу отстраниться, но подаюсь к нему, и Дан обхватывает меня, стискивает в объятиях, целует. Я целую в ответ и понимаю, что лямки ползут по плечам, открывая ключицы прикосновениям.

Неужели сейчас мы…?

До свадьбы неприлично, ни одна уважающая себя юная госпожа не вступит в близость с мужчиной до официальной церемонии. Но ведь я решила не быть приличной? Я решила быть собой.

Неловко я стягиваю с Дана рубашку, благо она уже была расстёгнута и провожу по горячей коже. Моя смелость словно отрезвляет Дана. Он шумно глотает воздух и отстраняется, смотрит на меня ошеломлённо.

—  Дан?

—  Ты настоящая, Карин. Я не сплю.

—  Ты не спишь, —  с сожалением соглашаюсь я, и Дан немедленно отстраняется.

—  Прости, я выпил.

Он выскакивает из зала.

Я бросаюсь следом раньше, чем соображаю, что делаю. Наверное, Дан не ожидал, что я выбегу за ним. Я успеваю нагнать.

—  Ты не виноват, —  повторяю я, ловлю его за руку, но Дан забирает у меня ладонь.

—  Карин, дело не в том, виноват я или нет, а в том, что меня преследует злой рок. Девушки, которые доверяются мне и признают как старшего, как учителя, гиб-нут, —  он проговаривает страшное слово по слогам. —  Что будет, если ты останешься со мной?

—  Что? —  я догадываюсь, но пусть скажет.

—  Однажды ты решишь, что хочешь больше силы и погибнешь в поисках могущества точь-в-точь как они.

—  Дан, ты понимаешь, насколько абсурдно звучит твоё пророчество? Будущего не существует, мы создаём его здесь и сейчас. Проклятий, рока и прочей чепухи не существует.