Негодная

– То есть твой совет таков – рассказать Стиву о том, что я трахалась с официантом, и попросить простить меня, а иначе все это сожрет нас, как рак?

Мэри пожимает плечами.

– Что-то в этом духе.

– А если эта новость разобьет Стиву сердце, мне надо его бросить и поменять на другого юного красавца? Ты ведь так и сказала Пэт, да? Брось Лайонела, разведись с ним, будь счастлива. Ну, и к чему это ее привело? Она вошла в море с карманами, полными камней. Спасибо за хороший совет.

Это больно. Удар под дых. Мэри делает глубокий вдох.

– Я совершенно не такая, как ты, – заявляет Кэролайн и тычет в Мэри указательным пальцем. – Ты – самая эгоистичная женщина во всей вселенной. Ты бросила меня, где-то шлялась несколько лет, а потом явилась и украла меня. А когда я наконец вернулась домой, моя мать покончила с собой, а дед превратился в развалину. Я отказалась от всего, чтобы приглядывать за ним – за твоим отцом! А это должна была делать ты.

– Нет, не я, – отвечает Мэри, – и не ты. Никто не просил тебя этим заниматься, но ты не желала слушать, когда я тебе об этом говорила. – Она снимает со спинки стула шаль: хочет выйти покурить и немного успокоиться. – Никто не виноват в смерти Пэт, и все же ты осталась там, потому что чувствовала виноватой себя. Болезнь Криса – не твоя вина. Прекрати наказывать себя за все на свете.

– Заткнись, – тихо говорит Кэролайн. – Заткнись и уходи.

– Стив смог бы понять тебя.

– Понять? Я не желаю быть женщиной, которая бросает своих детей, летит в Испанию и трахается с официантом. И я не желаю быть женщиной, которая рассказывает мужу о своей провинности, чтобы от этого ей стало легче. Так что помолчи-ка.

На пороге появляется Кейти. Она в пижамке и дрожит от холода. Полусонная, ничего не понимающая, девочка смотрит на мать, потом на Мэри и опять на мать.

– Вы о чем говорите?

Время замедляет ход.

Кэролайн протягивает руку.

– Детка, зачем ты пришла сюда?

– Я услышала шум.

– Это мы разговаривали. Громко, да? Прости.

– Мне не понравилось.

– Иди ко мне, иди на ручки. Отнести тебя в кроватку?

Кейти сует палец в рот.

– А ты почему тут?

– Я вернулась домой.

Мэри видит, как малышка хмурится. Наверное, думает, что еще спит и видит маму во сне. При этом она не верит, что эта стройная загорелая женщина с косичками и есть ее мама, которую она не видела несколько недель.

«Иди к ней», – мысленно говорит своей дочери Мэри.

Ей нестерпимо смотреть на Кэролайн, сидящую за столом и протягивающую руки к девочке, которая застыла на пороге кухни.

– Мне не понравилось, – повторяет Кейти.

Кэролайн отъезжает на стуле от стола и встает. Слегка пошатываясь, подходит к дочке, берет ее на руки и осыпает поцелуями ее волосы.

– Давай пойдем наверх, в кроватку, – шепчет она.

– Ты странно пахнешь. – Кейти вырывается, отталкивает Кэролайн. – Не хочу в кроватку. Хочу сахарного молока.

– Какого?

– Горячего молока с сахаром, – поясняет Мэри. – Иногда она просыпается ночью, и это ее успокаивает.

– Хочу посидеть в саду, – хнычет Кейти, продолжая вырываться. – Можно? Можно? Вдруг волки придут?

Мэри качает головой.

– Сейчас нельзя, Кейти. Мамочка хочет уложить тебя спать.

– Волки? – хмурится Кэролайн.

– Большие, – говорит Кейти и разводит руки в стороны. – Мы на них верхом ездим.

– Это просто сказка, – объясняет Мэри, и это звучит глупо, потому что Кэролайн, конечно же, знает, что никаких настоящих волков в ее саду нет.

Кэролайн стоит в дверях и смотрит на мать. У нее самые ужасные мысли – Мэри почти что видит, как они мечутся у дочери в голове. Кэролайн думает, что ее девочка изменилась и в этом виновата Мэри. Еще она думает, что отказалась от слишком многого, что Мэри нельзя доверять детей, мужей и секреты. Но самая страшная мысль вот какая: что, если она такая же, как Мэри? Может, у них в крови бросать детей и кидаться в объятия посторонних мужчин? Так нельзя: ей нужно избавиться от этого.

– Ты должна уехать, – твердо заявляет Кэролайн. – Я вызову тебе такси. Поезда еще ходят.

Говорит она подчеркнуто вежливо – так, будто этот холодный тон не даст понять девочке, что ее мать вне себя от злости. А Кейти отталкивает Кэролайн и тянет ручки к Мэри.

– Перестань, – говорит девочке Кэролайн. – Ты пойдешь спать.

– Вот и нет! Не хочу!

Мэри делает шаг вперед.

– Можно, я ее возьму?

И как только эти слова слетают с ее губ, Мэри понимает, что это ошибка. Разве Кэролайн теперь когда-нибудь оставит их вдвоем? Они же будут вылезать из окон, спускаться во водосточным трубам, ездить верхом на волках…

– Тебе нужно собрать вещи, – шипит Кэролайн, делает шаг назад и облизывает губы с таким видом, словно на них что-то горькое.

Мэри опускает глаза. Кивает. Она надеялась хоть несколько минут побыть с Кейти, сказать, как ей жалко уезжать, и пообещать, что она всегда будет любить ее. Но теперь не получится.

– А поцеловать на ночь? – Мэри улыбается Кейти. – Давай я тебя поцелую, и ты пойдешь спать.

– Зачем тебе ехать на поезде? – спрашивает Кейти тихо. – Куда ты поедешь?

– Я должна вернуться домой. В свой дом.

– И ты вернешься?

– Надеюсь.

– А мне можно к тебе в гости?

Этот вопрос вызывает у Мэри боль.