Неидеальная страсть

Часы на башне над входом в лондонский отель «Гранд Сентрал» показывали 17:10, когда Хеди вошла в огромный стеклянный двор, служивший вестибюлем. Теперь ей не нужно скрываться, и она снова сможет останавливаться в гостиницах высокого класса. Хеди выделили номер-люкс с панорамными окнами. Устроившись поудобнее, она с наслаждением откинулась на мягкие пуховые подушки. В комнате все было натуральное, стильное. Развешивая свою одежду, Хеди мысленно подбирала слова, которые должна высказать Фрицу, не вызывая его гнева, но проявляя твердость. Голос должен звучать солидно и громко. Ей был известен номер телефона на частной прямой линии, по которой можно немедленно дозвониться Фрицу. Она попросила соединить ее с этим номером, и когда после некоторой заминки телефон зазвонил, ее на мгновение охватили волнение и сомнения. Но она мигом взяла себя в руки – разговор должен быть сухим и лаконичным.

– Слушаю!

– Привет, Фриц.

Ее голос поразил Мандля. Неужели Лукас нашел ее? Почему он сам не позвонил ему?

– Хеди! Ты где? С кем? Как ты посмела уйти?

– Я рада слышать, что с тобой все в порядке, Фриц.

– Ты чертовски неблагодарная. Когда я поймаю тебя, это тебе даром не пройдет.

– Не стóит мне угрожать.

– Я могу делать все что захочу, черт бы тебя побрал!

– Твоих бумаг у меня больше нет. – На той стороне линии воцарилось молчание. – Но они в безопасном месте, а если со мной что-то случится, эти документы попадут в прессу и к судьям. Я сделала достаточное количество копий и фотографий. Перестань меня преследовать, кажется, твои приспешники идут за мной по следу, но найти меня – не в твоих интересах. Если я перестану регулярно выходить на связь или со мной случится что-нибудь плохое, бумаги из этого конверта попадут адресатам, которые знают, что делать с ними дальше.

Фриц онемел – такого хода он не ожидал. В конверте находилось все: имена его агентов и информаторов, секретная информация от глав правительств и министров, сведения о мошенничестве и недостойном поведении высокопоставленных священнослужителей, конфиденциальные данные о его собственной деятельности и инвестициях. Если такое станет достоянием гласности, произойдет катастрофа. Гитлер, Муссолини, Франко… все они начнут преследовать Фрица, пока не уничтожат.

– Хеди, ты не посмеешь так поступить, только представь себе последствия.

– Да, наверняка я впаду в немилость, но с удовольствием утону вместе с тобой. Сообщи своим людям, чтобы зря не усердствовали, отправь их отдыхать.

Молчание Фрица лишь подтверждало, что он быстро обдумывает ответ.

– Не думай, что это сойдет тебе с рук.

– Ах! Конечно, сойдет. Ты намного сильнее дорожишь своей репутацией, чем мною, и своим бизнесом тоже. Ты слишком сильно любишь себя и свои вещи, намного больше, чем меня.

– Давай заключим короткое перемирие, обсудим все разумно.

– Избавь меня от своих телохранителей и забудь о моем существовании. Обещаю тогда не беспокоить тебя – в память о прежних временах, Фриц.

Она окружила его, поймала в ловушку и теперь контролировала ситуацию, но он не привык проигрывать.

– Оставим пока все как есть. Я отзову моих людей, а ты вернешь мне конверт вместе с папками и всеми копиями.

– Не спеши так; я не собираюсь ничего возвращать. Но даю тебе слово, Фриц: если прекратишь гоняться за мной, будешь в безопасности, и я тоже. Я уеду достаточно далеко, чтобы ты ничего не знал обо мне, и надеюсь, что я тоже ничего не буду знать о тебе. Желаю всего наилучшего.

Умолкший телефон лишил Фрица дара речи… и перехватил его дыхание.

23

Надежда – единственное добро, общее для всех людей; у тех, у кого ничего нет, еще остается надежда.

Фалес Милетский

Вена, март 1938 г.

Все окна и двери в его венском особняке были закрыты. Фриц потягивал свой «Джонни Уокер» и курил «гавану» в главном зале при тусклом свете единственной включенной лампы. Он был измотан и подавлен; галстук развязан, ворот рубашки расстегнут, лицо бледное. Это был не лучший его день, хозяин особняка не был похож на Фрица Мандля.

С улицы доносились аплодисменты и эхо визгливого голоса Гитлера, произносившего речь из императорского дворца Хофбург. К тому же Фрица сильно расстроил неожиданный отъезд Хеди.

Ее уход, точнее, бегство, тяготил его; более того, он понимал, что не смог этого предотвратить, поскольку не обращал внимания на намеки и признаки, задевавшие его самолюбие. Но он должен был контролировать все происходившее вокруг. А самое скверное состояло в том, что побег Хеди отсрочил его отъезд из Австрии, ведь Фриц сознавал, что ему необходимо покинуть страну до прихода нацистов, но теперь планы собственного бегства были сорваны.

Что-то не сложилось в шахматной партии, которую разыгрывал его ум, поэтому Фрицу пришлось размышлять и принимать новые решения.