Нейлоновая шубка

— Ну, если не было прощальных лобзаний, значит, он прихватил с собой и кассу, — без особого труда догадался Самарский.

— Касса была пустая…

Выбежавшие на крыльцо близнецы-сатирики с ходу ввинтились в беседу. Перебивая друг друга и привирая, они поведали о бедствиях, постигших ансамбль. Но самой теплой была встреча Лаврушайтиса и Сольди. Друзья не виделись много лет. Чудесные видения прошлого возникли перед их взором:

— А помнишь мой жокейский номер!

— Теперь уж так не работают.

— А дядю Ваню?

— Разве найдешь такого арбитра?

— А Фрателлини найдешь?

— А Таити найдешь?

— А полет в мешке найдешь? А зубника, как Свидригайло?

— А турнистку Марию Огурцову? Нипочем не найдешь!

Они вышли из кареты прошлого только вечером, вконец расслабленные от долгой езды по дорогам молодости.

— Что ты сейчас работаешь? — спросил Сольди. — Тамерлан жив-здоров?

При упоминании имени своего любимца Лаврушайтис поднес платок к глазам.

— Я поступил подло, — признался он старому другу. — Я предал его. И всему виной бесчестный Лошатников и моя слабохарактерность.

Бесстрашный дрессировщик всхлипнул.

— Не нужно, успокойся, — разволновался Сольди.

— Он кормил меня столько лет. И как я отблагодарил его! Продал какому-то типу. Бедный зверь! Когда он состарился, я поспешил от него отделаться!

Лаврушайтис продолжал истязать себя. Еще долго раздавался свист самокритического бича. Сердце добряка Сольди не выдержало.

— Не убивайся. Я постараюсь помочь. Медведь еще в Тимофеевке?

В тот же вечер старый иллюзионист держал совет со своей ассистенткой Ингой Федоровной.

— Где бы я мог продать эту вещь? — спросил он, извлекая из чемодана нейлоновую шубку цвета лунного серебра.

Инга Федоровна схватилась за сердце.

— Что с вами? — всполошился Сольди.

Инга Федоровна посмотрела на подкладку воротника: королевский пингвин держал в клюве кусок нейлона. Сомнений быть не могло!

— Где вы ее взяли? — спросила она.

— Купил.

— В комиссионном магазине у Вениамина Павловича. О, эта шубка мне знакома! — сказала Инга Федоровна и подумала: «Как нелепо устроен свет, я снова встретилась с ней, и где — в Тимофеевке!»

— Кому бы ее продать? — повторил вопрос Сольди.

— Право, не знаю. Посоветуйтесь с Илюшей.

Сольди пошел к Самарскому.

«Если хорошенько попросить старика, — думала Инга Федоровна, — можно уговорить его не продавать нейлоновое диво. Но стоит ли?»

Ей почему-то не хотелось этого делать. «Старею я», — с грустью решила она.

Ее диагноз был не совсем точным. Незаметно для Инги Федоровны ее жизнь наполнилась другим содержанием. Она быстро и неожиданно легко освоила обязанности ассистентки мага. Через какую-нибудь неделю она уже уверенно выходила на сцену в черном обтягивающем трико и небрежно накинутом на плечи шелковом бурнусе. На ее голове горделиво возвышался головной убор из перьев, какой обычно одевали куперовские индейцы, когда, потрясая томагавками, выходили на тропу войны.

Нечего и говорить, что она была осыпана царственными драгоценностями, которые хранила в большой трехкилограммовой банке из-под маринованной салаки. Она научилась подходить к старому магу не сгибая колен, что придавало ее походке очаровательную торжественность, столь необходимую для совершения даже самого маленького чуда.

Инга Федоровна с особым эстрадным шиком подавала своему старику волшебные аксессуары: ларцы с двойным дном, металлические кольца, взрывающиеся сигары, веера, цепи, игральные карты, платки, цилиндры и безропотную утку Элеонору, которая, как и все утки, обладала счастливой способностью «складываться», что давало возможность прятать ее в самые неожиданные и укромные уголки аппаратуры.

Днем Инга Федоровна подготавливала реквизит, чистила аппаратуру, репетировала. Она тренировалась в пальмировке — умении держать монету в открытой руке, зажав ее в ладони, в филировании — незаметной подмене карт — и многом другом. Короче, Инга Федоровна была увлечена новой, своеобразной работой. Быть может, впервые в жизни она с удивлением узнала, что не только вещи могут приносить радость.

Сольди вернулся с Самарским. Гитарист с видом знатока — участника пушного аукциона осмотрел шубку.

— Покрышка стоящая! — определил он. — Такие шубки являются модницам только в праздничных сновидениях!

— С Тимофеевке ее не продашь, — заметила Инга Федоровна.

— Напрасно так думаете. Прежде чем повезти вас сюда, я собрал кое-какую информацию.

Он вынул записную книжку и вслух прочел:

— Тимофеевка. Три тысячи жителей. Колхоз «Красный партизан». Зажиточность: восемь миллионов рублей дохода. Общественное пользование: свиньи, овцы, крупный рогатый скот. Личные библиотеки, автомашины, мотоциклы. Тяга к культуре. Знатные люди: профессор Славинов — селекционер, заслуженный фельдшер Мясоедов…»

— Зачем вам знатные люди? — удивилась Инга Федоровна.

— Для отзывов! Отзыв, подписанный знатным человеком, — эстрадная валюта. Читаем дальше: «Заслуженная учительница Гурова, свиновод Корж…»

— Постойте! Корж? Я знаю его! — воскликнула Инга Федоровна. — Он хотел купить в Москве такую шубку!

— Тогда не будем медлить! Трубите большой торговый поход!