Неисторический материализм, или ананасы для врага народа

– И когда он, по-вашему, может появиться?

– Он в субботу в клуб на танцы обещал, – пискнула Марина, понимая, что несет чушь.

– Может, он и жениться на вас обещал? – полковник Иванов потер руки. – Вы знаете, – радостно сказал он, – я думаю, он появится у нас гораздо быстрее, если вы тут у нас немного задержитесь.

– Товарищ полковник, – встревоженно сказал было Селиванов, но подумал, что мстить Бахметьев за это будет не ему.

Иванов махнул рукой Ворноскову и Карчемкину, которые болтались в приемной, и те вошли в кабинет.

Марину спас товарищ Иосиф Виссарионович Сталин. Потому что как нельзя более вовремя умер. О чем и сообщила секретарша Дарья, вбежав в кабинет.

Во время суеты Марина боком выскользнула из кабинета и торопливо пробежала к выходу. В дверях часовой спросил у нее пропуск, но Марина всплеснула руками:

– Какой пропуск, его и выписать-то некому. Там такое делается!

Часовой выпучил глаза.

– Ой, там такое делается, – повторила Марина. – Сталин-то умер.

Внутри у Марины все пело.

– Горе-то какое! – фальшиво добавила она и вышла, оставив позади обомлевшего часового.

Она ждала, что теперь Сергей должен объявиться, и не ошиблась.

Он появился со своей красавицей сестрой в то время, когда вся страна была погружена в траур. Первым, кого Сергей с Мариной встретили, поднимаясь по скрипучей деревянной лестнице, был не кто иной, как Булочкин. Он весело спускался, вытаскивая на ходу из внутреннего кармана записную книжку.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался Сергей, понимая, что опять испортил секретарю парткома настроение. – В гости приходили?

– Ну, не совсем в гости, – пробормотал Булочкин, занятый вытаскиванием маленького карандашика. – Скорее, по делам…

И тут он взглянул на своих собеседников. Сергею еще никогда не приходилось видеть, как деловито настроенный, разбрызгивающий энергию мужчина в одну секунду превращается в соляной столб. Сергей не очень хорошо знал, почему столб был соляной и откуда он взялся. А теперь как-то вдруг понял. И даже испугался за Валерия Алексеевича.

– Опять вы, – хрипло сказал парторг.

– Не стоило так за меня волноваться, – мягко ответил Сергей.

– Вас что, совсем выпустили? – глупо спросил Булочкин.

– Должна вас огорчить – совсем, – вмешалась Катя, оскорбленная за Сергея до глубины души. – Со справкой об освобождении и с извинениями.

Сергей никак не мог понять, за что Булочкин так его невзлюбил. Как оказалось позже, ничего личного. Просто уже второй раз подряд он пытался вытащить из сельской школы свою родственницу и устроить ее в институт. Родственница закончила исторический факультет, где английский язык тоже проходили – между делом, правда, но зато он был занесен в диплом. То есть родственница собиралась преподавать его с чистой совестью, к огромному негодованию студентов. Вот уже второй раз она резала кур и мчалась в Средневолжск с большой корзиной деревенских гостинцев. Сейчас она как раз собиралась внедряться в бахметьевскую квартиру, – и вот он, этот Бахметьев, будь он неладен, да еще с сестрой. Как он будет отправлять родственницу обратно, Булочкин даже боялся себе представить. Потому что, приехав во второй раз с деревенским творогом, маслом, курами, яйцами и медом, родственница намекнула, что гостинцы эти от себя отрывали, потому что в деревне не то что в городе – голодно, спасибо партии и правительству. И неплохо бы продукты эти уже отработать.

Его грустные раздумья прервал нетерпеливый гудок подъехавшего грузовика. Пахнув снегом и морозом, который ничуть не ослабел в начале весны, в коридор вошли два мужичка в огромных подшитых валенках и ватниках.

– Здрасьте! – степенно поздоровались они с Булочкиным.

Парторг затравленно кивнул головой и стал меньше ростом.

– Показывай, хозяин, квартиру.

Один из них вынул из-за пазухи мятую бумажку.

– Квартира, значит, семь. Этаж второй? – деловито спросил он, поднимаясь по лестнице.

Сергей набрал побольше воздуха в грудь, но прежде чем он успел что-то сказать, Катюша выступила вперед, распахнув свингер и поставив руки на упругую талию.

– Ах ты, гиена поганая! Ах ты, воронье бандитское! Так ты о своих кадрах заботишься? – наехала она на Валерия Алексеевича, почему-то на «ты». – Так-то ты защищаешь своих коммунистов? – наступала она на него.

– Это недоразумение, – пробормотал бедный Булочкин. – Заказ отменяется, товарищи, – обратился он к мужичкам.

– Отменяется, так, значить, отменяется, – с готовностью согласились они. – Вот только заплатите за, значить, беспокойство, и будет, значить, все в аккурат.

Булочкин беспрекословно вытащил деньги.

– Я же не знал, что вас освободят, – начал он объяснять Сергею, но этим только больше рассердил Катюшу.

– Да уж, – язвительно подхватила она, продолжая теснить его вверх по лестнице. – Его освободили, но совсем не с вашей помощью, – перешла она опять на «вы». – Где вы были, когда вашего коммуниста оклеветали? Почему…

Сергею даже стало жалко вспотевшего парторга.

– Ладно, Катюша, оставь его в покое.

Булочкин согласно кивнул.

– Он просто поставил не на ту лошадь. Не к тем примкнул, правда, Валерий Алексеевич?