Неисторический материализм, или ананасы для врага народа

Электрошокерами они называли замечательное устройство, которые им подарили братья по разуму, застигнутые Андреем за невинными шалостями в Пермской области. Элегантные цилиндрообразные создания развлекались тем, что нагоняли необъяснимый страх на местных жителей, срезали деревья лучом и проецировали следы, возникавшие на песке ниоткуда на глазах у изумленных аборигенов деревень. На исследование аномальных явлений были потрачены огромные средства, посланы экспедиции, одну из которых возглавлял Андрей. Он вошел в контакт с хулиганящими инопланетными подростками, нисколько не заботя себя законами земной этики. Постращал их для начала, а потом, увлекшись, сам немного поэкспериментировал с чужеземной техникой. Цилиндрические подростки были в восторге, пригласили в гости (правда, не называя адреса) и на прощанье подарили замечательные крохотные приборчики. Если их направить в сторону несимпатичного тебе человека, они сгущали пространство вокруг него, насыщали его электромагнитными волнами, и это сжатое пространство каким-то образом очень нешуточно лупило в нос. Эффект был потрясающий – противник испытывал жуткий страх во время трансформации пространства, потом от всей души получал по носу. После этого наступало нервное потрясение, поскольку земляне привыкли соотносить удары с чьим-нибудь вполне материальным и видимым глазу кулаком. Самое замечательное было в том, что они не требовали смены элементов питания, заряжаясь то ли от солнечной энергии, то ли черт его знает от чего еще.

Сергей, вздохнув, нажал на диск и приземлился на кухне.

Катя тем временем продолжала дожимать Селиванова:

 – А вот куда и как он уходит – об этом ни вам, ни мне знать не полагается, – внушительно сказала она. – Лично я его об этом даже спрашивать боюсь.

– Так не бывает, – горячо запротестовал Селиванов и завертелся на месте от возбуждения, простирая руки к дивану. – Как же… он же тут только что… из двери никто не выходил.

На лице Серафимы Петровны застыло торжествующее выражение. Она явно болела за Бахметьева, и это наполнило сердце Барсова невыразимой радостью.

– Из дверей точно никто не выходил, – подтвердила она.

– Что вы мне тут голову морочите? – заорал Селиванов. – Выходил – не выходил! Что за фокусы! Вылазь, тебе говорят! Хуже будет!

Он хватал валявшиеся на полу ящики, заглядывал в них и бросал обратно. Вдруг вид стоящих на месте, остолбеневших сотрудников привел его в необузданную ярость.

– Почему не ищете? Вы мне ответите за укрывательство! Я вас… вы у меня…

Перепуганные сотрудники бросились к шкафам и стали открывать и закрывать дверцы.

Селиванов первый застыл на месте, услышав на кухне шаги, и шепотом скомандовал:

– Проверить! Карчемкин! – обратился он к одному из подчиненных. – Встать у окна! Никого не впускать и не выпускать.

Карчемкин нервно оглянулся на окно, ожидая, что через него каждую минуту может влететь нечистая сила. Он вытащил пистолет, лихорадочно соображая, что он слышал про серебряные пули и чеснок в далеком детстве.

– Ворносков! На кухню – за мной!

Он хотел скомандовать «За мной ползком!», но перед женщинами, безмолвно наблюдавшими за ним, хотелось выглядеть героически. Даже несмотря на то, что одну из них он сейчас будет арестовывать.

– Вор носков? – удивленно пожала плечами Катюша.

– Ворносков, – хриплым шепотом пояснил Карчемкин. – Фамилие у него такое.

Он опасливо покосился на Катюшу, смутно подозревая, что она ведьма.

Тем временем Селиванов, возглавляя их с Ворносковым маленький отряд, осторожно выглянул на кухню из-за дверного проема. Зрелище, которое он там увидел, наполнило его полковничью душу негодованием и глубокой тоской. Хозяин – то есть проклятый враг народа Бахметьев – сидел за столом и смачно и беззаботно поедал ананас! На столе лежала гора бананов, ананасов и еще каких-то неизвестных органам фруктов империалистического происхождения, которые Сергею только что вручили в лаборатории.

«Ешь ананасы, рябчиков жуй!» – воскликнул бы Селиванов, если бы когда-нибудь читал Маяковского. Нахала требовалось призвать к порядку, запугать и стереть в порошок. Так никто никогда не вел себя при аресте: всегда был необходимый трепет в достаточном для селивановского самолюбия количестве, липкий ужас и обреченность в глазах арестовываемого и его родственников. И уж конечно, моментальное и безоговорочное повиновение. Он никак не мог придумать команду, которая заставила бы Бахметьева вскочить, вытянув руки по швам. К тому же он категорически не понимал, как тот смог очутиться на кухне.

Его убогая фантазия смогла подсказать ему только команду «Встать!», в которую, надо признать, вкралась большая доля сомнения.

– Встать! – тем не менее скомандовал он.

– А что, вы там уже все поискали? – поинтересовался Сергей. – Я тут перекусываю немножко. Хотите? – протянул он ему дольку ананаса.

Селиванов с негодованием затряс головой. Кушать деликатесы из рук врага – так низко он пока еще не пал, нерешительно подумал он. Вот когда он отправит брата и его сестрицу в тюрьму – тогда другое дело.