Неисторический материализм, или ананасы для врага народа

Кафедра биологии уныло поблескивала пробирками в деревянных, выструганных местными плотниками штативах. В стеклянных шкафах стояли запыленные мензурки, какие-то трубки, большие пузырьки с резиновыми пробками и сильно потрепанное чучело совы. Катюша заинтересовалась химическими составами.

 – А формалин вам зачем? – удивилась она, понюхав один из пузырьков. На этот вопрос завкафедрой сам себе уже неделю не мог ответить – с тех пор, как формалин был выдан ему завхозом.

– Раз выделили, значит, берите, – проворчал он. – Наверху лучше знают, что надо. Рассуждают тут. – И чуть слышно бубнил себе под нос: «Интеллигенция!» В это слово он вкладывал все презрение, какое только мог. У него имелись основания презирать интеллигенцию: они вечно дергали его заказами то на магнитофоны, то на стулья, которые без конца ломались, то на чернила. Стулья он чинил безропотно, а вот магнитофоны и чернила, не говоря уже о химикатах для биологического факультета, вызывали у него яростный протест. На стульях надо сидеть, это понятно. Заниматься же писаниной могут только дураки, которым нечего делать. Кто им за эту писанину, спрашивается, платит? Баловство одно. И магнитофоны – эти огромные ящики с медленно крутящимися бобинами. Ты что, сам не можешь вслух по книжке прочитать, если тебе приспичило? Так нет ведь – надо тебе на эту пленку свой же голос записать и потом, с шипением и присвистом, то же самое слушать. Да еще изволь для них лабораторию содержать. Поэтому исправно завхоз поставлял только стулья.

Катюша, во всем своем блеске и великолепии, окруженная облаком неземных ароматов, была бесконечно далека от завхоза с его потной и грязной кепкой, безнадежного дефицита препаратов для химической лаборатории и горького разочарования Феликса Николаевича, оставившего надежду на монополию общения с богиней. Она повертела изящной головкой в поисках Сергея.

Вот уж кто был ей под стать, вдруг подумала Екатерина Владимировна. Изящный, утонченный, стильный, обладающий таким чудом, как пластиковые бутылки, и раздающий прокладки! Ну и имеющий цветное кино прямо дома. Да, и еще какой-то там компьютер, но это уже неважно.

В бесхитростные сердца членов кафедры английской филологии, а также кафедры биологии стали заползать нехорошие мысли. И здание института какое-то грязноватое и мрачное. И мебель старовата. И вообще, грубая красная или ярко-розовая эмаль на ногтях у женщин – как это раньше она казалась такой модной? А какие мягкие у Катюши сапожки! Явно неземного происхождения. От всего этого становилось тягостно и тянуло пойти на индийский фильм. Хотя индийский фильм после видеосалона Сергея Александровича…

Как будто желая добить бедных женщин и разорвать в клочья сердца мужчин, Катюша достала из изящной сумочки нечто круглое, плоское, открыла это, вынула оттуда круглую штучку и попудрила ею носик, глядя в зеркальце на крышечке! Зинаида Трофимовна обиделась.

– Через пять минут звонок, – сухо сказала она.

– Это пудреница? – не поверила своим глазам Екатерина Владимировна.

– Вы что, пудрениц не видели? – язвительно сказала Зинаида Трофимовна.

– Таких не видела, – объяснила Екатерина Владимировна. – А почему пудра не высыпается?

Катюша улыбнулась и протянула ей пудреницу. Пудреница была бережно принята и передана по рукам. Зинаида Трофимовна крепилась до последнего, глядя в сторону, но потом не удержалась и выхватила ее из рук Екатерины Владимировны.

– Какой тонкий запах, – невольно воскликнула она, – никаких духов не надо!

– Оставьте себе, – великодушно предложила Катюша, тут же приобретя в лице Зинаиды Трофимовны кровного врага.

– А я недавно вернулась из Москвы! – воскликнула вдруг молоденькая лаборантка кафедры биологии. – Ходила, ходила по магазинам, а ничего похожего там не видела!

Катюша пожала плечами.

– Сережа! – томно попросила она. – Можно, я у тебя теперь на уроке посижу?

Андрей по ту сторону времени только диву давался, наблюдая фурор, который наделала простая компактная пудра фирмы «Буржуа».

– Мы им, понимаешь, обои, линолеум под паркет! Компьютер, понимаешь! Мобильный телефон, – стонал он, сидя перед монитором. – Цветные ведра, наконец! А они растаяли перед пудреницей и прокладками. Ну, бабье!

Бабье, впрочем, вскоре позабыло про пудреницу и побежало на урок.

Зато, когда студентки уставились на Катюшу во время урока, Андрей был просто счастлив. Катерина молодец, зря он ее раньше недооценивал. Как она умело выставляет напоказ весь свой дамский арсенал – вон и Барсов доволен. Мужчины не подозревали, что, как истинная женщина, она просто увлеклась процессом и забыла, где она находится.

Девчонки просто шеи выворачивали, чтобы разглядеть ее тушь, пудреницы и прочую дребедень. Сергей не занудничал и не лез к ним со своими метафорами – учитывал ситуацию.

После урока девушки обступили ее плотной толпой. Общежитские настойчиво приглашали ее в гости. Катюша нисколько не сопротивлялась, и вскоре они, торжествуя, повели ее к себе. Каждая старалась завладеть ее вниманием, горделиво оглядываясь на подруг, если удавалось взять ее под руку.