Неистощимая

Пожилой оставался сухим, но в ступор на несколько мгновений впал. Все-таки даже сугубые профессионалы иногда остаются людьми, и ничто человеческое… Да-с, впал в ступор и с ужасом смотрел, как сквозь дымящиеся врата меж створок столешницы медленно поднимается Ксюха. Теперь на ней оказалось надето блестящее золотое платье, в котором отражались, словно в зеркале, ее вставшие вокруг головы красные волосы, словно бы кровавый нимб, поднятый грозой. А гроза вместе с первым и последним раскатом грома, кстати тут вам сказать, немедленно прекратилась – как только багряная Kсюхина голова показалась в черном проране. Ксюха улыбалась, и кукурузные ее зубы тоже посылали в ряды собравшихся сполохи света. Этот свет слепит нам глаза, дорогие мои, как и всем, сидящим в бывшем Ледовом Дворце Собраний, и мы не увидели, на чем стояла Ксюха. По всему вероятию, на каком-то постаменте она стояла. Не в воздухе же она висела, в самом-то деле! Стояла на основании. Но это точно было не прежнее мормышкинское зубоврачебное кресло. Электричество на Арене после первого же разряда молнии перестало работать, и какою силою поднималась Ксюха из глубин, тоже нам неизвестно. Неизвестно, почему в полной темноте вся ее монументальная фигура оказалась ярко освещена, словно бы десятки прожекторов били сейчас в Ксюху.

Что делали сорок тысяч окаменевших от ужаса людей в рядах и партера, и обоих ярусов, нам не видно. Но мы видим сквозь тьму, сгустившуюся от безумного света вокруг Ксюхи, как пожилой там, на верхотуре, закрывается от света левой рукой, а правой медленно лезет себе за пазуху.

И тут же Ксюха захохотала, широко открывая рот, волосы ее зашевелились. От хохота Ксюхи стены Ледовой Арены заходили ходуном. И тут, наконец, долго сдерживаемый общий крик прорвался сквозь перехваченные спазмами тысячи горл.

– Ааааааа! – вопила Арена. – Аааааааа! Аааааааа!

Пожилой человек наверху уже пришел в себя, выхватил пистолет, направил его на Ксюху и даже успел раза три выстрелить, не причинив ей совершенно никакого вреда, а Ксюха подняла голову и указала пальцем на пожилого. И немедленно пожилой высветился в ослепительном круге света, словно бы работающий без питания прожектор направили на него остающиеся в сознании невидимые осветители. И тут же из пальца Ксюхи вылетела молния. И тут же пожилой весь оказался охвачен огнем. Пылающий комок совершенно неслышно в общем крике упал куда-то между рядами вниз, и новые крики там, где он упал, тоже не стали слышны.

А теперь самое время пару слов сказать о вшах, дорогие мои.

Мы избавим вас от ужасных подробностей. Вы ничего не узнаете – во всяком случае, из нашего правдивого повествования – ни о страшных якореобразных когтях, ни о сосущем хоботке, с мощностью – в сопоставимых, конечно, масштабах – с мощностью морской помпы, хоботке, пропускающем через себя кровопоток, ни о выдвигающихся из хоботка прокалывающих кожу сдвоенных иглах. А главное вот что: вши нам с вами, дорогие мои, встречаются трех видов – вши головные, вши платяные, живущие на теле, и вши лобковые, так называемые площицы. Головные вши – самые безобидные. Ну, осыпаются с головы частички высохших вшивых яиц, словно бы перхоть. Делов-то. Платяные же вши переносят сыпной тиф. Вот это беда. А площицы, чтоб вы знали, дорогие мои, самые милые создания из всех трех видов. Передаются только интимным путем. Так что если ваш друг или подруга рассказывают вам, что подцепили лобковых вшей, держась за поручень в метро, плюньте им в их бесстыжие глаза.

Бороться со вшами практически бесполезно. Вши сами уходят с трупа. Так что не дергайтесь напрасно, дорогие мои: когда-нибудь вы со вшами непременно расстанетесь. А всяческие так называемые прожарки – солдатские форменки или зэковские робы прожаривать, – знакомые каждому, кто служил в советской или российской армии или парился на зоне, бессмысленны. Ну, разве что зимою в горячей, как сауна, прожарке могут закинуться колесами дембеля или правильные воры ширнуться за вечерним чифирком да в тепле опетушить фраерка или «пассажира»[151].

И еще. Лобковые вши выше подбородка не поднимаются. Дело в том, что – мы сами не так давно об этом узнали – волосы на голове решительно у всех людей круглого сечения. Как колбаса. Даже у негров. А на лобках и вообще на теле – у всех! представляете, дорогие мои? даже у потомственных англосаксов! – в поперечном сечении треугольные! Вот ей-Богу! Мы врать не станем. Да мы и никогда не врём.

И вот у лобковых вшей когти как раз такие, которые позволяют им отлично цепляться за треугольные волосы. А с круглых волос площицы со своими треугольными когтями сразу падают, не удерживаются. Поэтому залезать на головы лобковым вшам нет никакого резона. Так что если вы, дорогие мои, однажды обнаружили у своей подруги вшей именно и только на голове, это вовсе не однозначное свидетельство измены, просто ваша дама давным-давно не мыла голову. Убедитесь – она и ниже наверняка давно не мытая.