Неистовые джокеры

Надпись на фасаде гласила: «Всех скорбящих утешение». Церковь, судя по всему, была католическая. Дженнифер выросла в семье протестантов, но ее родители никогда не придавали особого значения вере, впрочем, ей тоже не были знакомы глубокие религиозные чувства — во всяком случае такие, которые могли бы помешать искать убежища в католической церкви.

Она взбежала по выщербленным каменным ступеням и сквозь высокие двустворчатые деревянные двери вошла в небольшой вестибюль. Очутившись в вестибюле, она взглянула на вход в неф — и остолбенела.

Сам вестибюль представлял собой небольшое помещение, лишенное окон и вымощенное каменными плитами. Вдоль боковых стен тянулись деревянные скамьи и ряды вешалок, которые сейчас пустовали. Закрытые двустворчатые двери, которые вели в неф, тоже были деревянные. Их украшала роспись в наивном стиле, которая была бы прекрасной, если бы не гротескность ее темы.

Такого Христа Дженнифер еще не видела. Он (девушка думала о нем в мужском роде, хотя не была точно уверена, что в данном случае это так) был обнажен, если не считать обрывка холста, прикрывавшего его чресла, и обладал двумя парами рук и двумя головами с аскетически худыми лицами. Одно — бородатое мужское, другое — гладкое женское, по обеим лицам скатывались капли крови; каждую голову оплетал терновый венец. На передней поверхности туловища Христа имелись четыре пары грудей, причем каждая нижняя была меньше предыдущей. Самую нижнюю грудь справа пересекала зияющая кровоточащая рана. Христос был распят не на кресте, а скорее на чем-то вроде извивающейся спирали, скрученной лестницы. Точно, это модель ДНК!

На заднем плане виднелись и другие фигуры. Маленький и худенький человечек, облаченный в пышные одежды, напоминал Тахиона, причем у доктора, как у римского бога Януса, было два лица. Одно казалось безмятежным ангельским ликом, ласково улыбалось и лучилось бесконечной добротой, другое было плотоядной маской демона, порочной и злобной, с полуоткрытым ртом, из которого торчали острые зубы и сочилась слюна. В правой руке, со стороны ангельского лика, он держал погасшее солнце. В левой — зазубренную молнию.

Остальные образы вызвали у девушки еще большее замешательство. Улыбающаяся Мадонна с пернатыми крыльями кормила младенца Христа — у каждой груди по голове. Козлоногий человек в белом лабораторном халате исполнял какую-то дикую пляску, держа в руке микрофон. Юноша с золотистой кожей и выражением бесконечного стыда и раскаяния на прекрасном лице жонглировал радугой серебряных монет.

Венчала сцену та же надпись, что и на фасаде, а под ней чуть более мелкими буквами было написано: «Церковь Иисуса Христа, Джокера».

Дженнифер поджала губы. Она кое-что слышала об этом течении ортодоксального католицизма, которое исповедовали многие джокеры, испытывавшие тягу к религии. Высшее католическое духовенство, разумеется, не желало иметь с церковью Иисуса Христа, Джокера ничего общего и считало ее ересью. Эта религия не была в полном смысле слова подпольной, но не-джокеры практически ничего не знали о ней, особенно о тайных обрядах, которые, по слухам, совершались в подземных склепах, куда, в отличие от церквей, широкая публика не допускалась.

Однако сейчас было не самое подходящее время заниматься теологическими изысканиями, решила Дженнифер. Она уже была совсем готова развернуться и выйти из церкви, когда неожиданный звук — какое-то не то хлюпанье, не то чавканье, не то чмоканье — донесся из-за дверей, ведущих в неф. Она оцепенела; изображение Иисуса Христа, Джокера раскололось пополам, и двери распахнулись. На пороге стояла фигура, тускло освещенная рядами свечей, которые горели в нефе. Незнакомец был высокий и массивный, ростом со среднего мужчину, но в два раза шире, с головы до ног скрытый просторной сутаной, доходившей до полу. Безволосое, мертвенно-бледное лицо почти тонуло в полумраке под капюшоном. Дженнифер с трудом различила, что оно круглое и маслянистое, с двумя большими блестящими глазами под мигательными перепонками, которые беспрестанно моргали. Из того места, где следовало быть носу, торчал пучок щупальцев, и они подергивались и шелестели, прикрывая рот джокера пугающим подобием косматых усов.

Глаза у Дженнифер расширились, она судорожно сглотнула.

Джокер переступил порог, и она снова услышала тот слабый чмокающий звук, как будто от пола оторвали присоску. От священника исходил чуть затхлый запах морской воды.

Он внимательно взглянул на посетительницу блестящими серьезными глазами и заговорил; хотя его голос выходил несколько приглушенным из-за щупальцев, закрывавших рот, Дженнифер вполне его понимала.

— Добро пожаловать в церковь Всех скорбящих утешение. Меня зовут отец Кальмар.

Мигательные перепонки на выпученных глазах быстро скользили вверх-вниз, но сами глаза оставались открытыми и внимательными. Он, похоже, улыбнулся под бахромой щупальцев, которые скрывали его рот. По крайней мере, щеки у него растянулись, а голос стал еще более добрым и ласковым.