Неистовый (ЛП)

Его голова резко поворачивается к окну, когда особенно сильный порыв ветра обрушивается на маленький дом. «Дом» слишком щедрое название. Больше похоже на темную, сырую охотничью лачугу. В бессонные утренние часы я провела осмотр помещения — одна комната, один стол, два стула и чердак примерно в шести футах от земли. Рядом со стеной с оружием находится кухня хижины — кастрюля, сковорода и несколько различных предметов утвари, аккуратно развешанных на стене. Вдоль пола стоят кувшины, которые, как я предполагаю, наполнены водой, а на другой стене сложены дрова для печи. Хижина устроена как в деревенском эпизоде «Уборки ​​с Мари Кондо». Рядом с моей головой стоит небольшая полка, на которой лежит около дюжины книг, колода карт и пыльный кубик Рубика.

Я бы убила, чтобы заполучить в свои руки книгу.

Но спрашивать может быть смертным приговором, поэтому вместо этого слепо смотрю на огонь.

Дверь открывается, и ледяной ветер хлещет меня за секунду до того, как я вижу, как большой парень исчезает и захлопывает ее за собой.

Выдыхаю напряжение, которое сдерживала, и позволяю своим глазам закрыться. Может быть, он пошел за помощью? Мои веки распахиваются. Что, если он уйдет и никогда не вернется?

Линкольн должен искать меня, верно? Может, он и изменщик, но должен быть совершенно бессердечным, чтобы оставить меня умирать в горах. Как только шторм пройдет, уверена, что дюжина вертолетов будет кружить вокруг этого района, разыскивая меня.

Ненавижу сомнения, которые переполняют мою грудь. Я не могу полагаться на то, что меня найдут. Мне нужно спасти себя.

Я буду есть, спать и с каждым днем становиться все сильнее, пока не смогу выбраться отсюда самостоятельно.

АЛЕКСАНДР

— Эм… эй?

Я просыпаюсь от мертвого сна, когда голос моей незваной гостьи просачивается с пола хижины.

— Ты там, наверху, не спишь?

Я моргаю в темноте, но в остальном остаюсь тихим и неподвижным и надеюсь, что она сдастся и снова заснет.

— Эй, Гризли Адамс²! У нас здесь будет серьезная ситуация, если ты не проснешься и не укажешь мне ближайший туалет.

— Черт возьми. — Я соскальзываю с кровати на лестницу, проклиная себя за то, что не подумал об этом раньше. Правило номер один по уходу за домашними животными: всегда выводите собаку на улицу перед сном.

— Слава богу, — говорит она, когда мои ноги в носках касаются пола.

Проспав большую часть дня — за исключением того момента, когда я разбудил ее, чтобы она поела и приняла еще две таблетки, — она, кажется, немного восстановила силы. Женщина прислонилась к стене и, схватившись рукой за бок, пытается встать.

— Подожди. — Я достаю из аптечки два эластичных бинта.

— Я не могу ждать. Очень хочется пописать. — Ноги дрожат, когда она пытается встать.

Я стою рядом, пока она не сдается и с ворчанием опускается обратно на пол. Не сводя глаз с ее ребер, я задираю ее рубашку, чтобы обнажить торс. В очередной раз мне напоминают, что она не носит бюстгальтер, и я задаюсь вопросом, насколько часто женщины ходят в походы без лифчика. Я туго обматываю бинты вокруг ее ушибленной грудной клетки, и женщина вскрикивает, когда я крепко затягиваю их.

Она шипит и кусает губы, и когда я заканчиваю, испускает дрожащий вздох.

— Так лучше. — Ее ноги сжаты вместе, и она неловко ерзает. — Гм… — Ее взгляд падает на мою грудь, и женщина быстро отводит глаза. — Туалет? Мне просто пойти и найти дерево или?..

Я вытаскиваю ее пальто и ботинки из-под спальной платформы, где повесил их сушиться, и кладу их перед ней. Поворачиваюсь к ней спиной, надеваю свое пальто и засовываю ноги в ботинки. Когда оборачиваюсь, женщина все еще сидит на заднице, пытаясь засунуть поврежденную руку в рукав.

— Беспомощная, — рычу я и грубо помогаю ей надеть пальто, затем застегиваю его до горла.

— Ой!

— У меня нет всей ночи.

— Больно… — Она втягивает воздух сквозь сжатые зубы, когда я поднимаю ее на ноги за воротник. — Прекрати трогать меня!

Женщина хлопает меня по рукам в безуспешной попытке освободиться. Я прислоняю ее спиной к стене и жду, пока успокоится, прежде чем отпустить, чтобы подвинуть ее ботинки поближе, чтобы она могла в них влезть. Ее полный мочевой пузырь, должно быть, более требователен, чем ее потребность хмуриться на меня, потому что она опускает свой ненавистный взгляд и засовывает ноги в ботинки.

Я надеваю свою шапочку и беру запасную для нее. Когда резко натягиваю вязаную шапочку ей на голову, она отбрасывает мою руку здоровой рукой.

— Прекрати бороться со мной, — говорю я сквозь стиснутые зубы.

— Мне не нужна твоя помощь. — Ее серые глаза сверкают гневом, когда между нами растягиваются напряженные секунды.

Уголок моего рта дергается.

— Нет? — Я делаю шаг назад. — Уборная в трех метрах слева.

— Уборная, — шепчет она, поправляя пальто. — Конечно.

Открываю дверь, посылая внутрь волну холодного воздуха. Никаких признаков льда или снега, только грязная земля и ледяной ветер, что, возможно, еще хуже. Я хватаю фонарик, который держу у двери, включаю его и шлепаю ей в ладонь.

— Иди, пока не выпустила все тепло.