Неистовый (СИ)

- Ежели бог даст, я Батыгу и с того света выну... Оглядись, Семен. Мы с тобой потеряли все. Давно ли я сыновьям былины про Добрыню Никитича сказывал?.. И мне ведомо, кто все отнял. И ты это знаешь...- Он отпустил Михайлова и покачал головой:- Неволить не буду. Из этого похода возврата нет. И тебя не держу. Да ведь от дружины твоей только память осталась.

- Евпатий, я жил перекати-полем,- сказал Семен после краткого размышления.- Мне черти наворожили голову за чужое добро сложить. Ты нынче все потерял, а у меня кроме коня и меча ничего не было. Так мне и терять нечего. Иду я с тобой за Батыгой! Срубим голову супостату! Рязань мне родной только сейчас стала, когда орда от нее камня на камне не оставила... Но сначала мы народ соберем! Идем, Евпатий. Не может быть, чтобы татары всех вырезали.

Они выбрались из развалин воеводского дома. Семен кликнул нескольких ратников, и они небольшим отрядом добрались до руин храма Успенья Богородицы.

- Ищите вечевой колокол,- приказал ратникам Михайлов.- Татарам он был ни к чему.

Вскоре колокол нашелся. Он лежал в куче остывших углей и головней. Ратники закатили его на паперть, усыпанную битым стеклом и кирпичом. Перекинули через сохранившийся свод арочного входа волосяную веревку и подняли вечник.

- Собирай народ, Евпатий,- Михайлов посмотрел на Коловрата.- Поднимай Рязань!

Евпатий подошел к вечнику и взялся за шнурок языка. Черниговские ратники смотрели на двух рязанцев: Коловрата и Михайлова широко открытыми глазами. Такое они еще в жизни своей не видели.

Евпатий сделал глубокий вдох, закрыл глаза и ударил в колокол.

Над развалинами поплыл тягучий голос вечника, собиравшего перед папертью храма Успенья Богородицы многотысячные толпы рязанского народа.

Черниговцы принялись креститься. Если бы в этот момент из руин поднялись призраки убитых в бойне рязанцев, они бы восприняли это как должное. И вдруг стукнуло где-то, послышался невнятный человеческий возглас. И среди руин показался один человек, другой, третий...

- Жива Рязань,- прошептал Михайлов, глядя как с разных концов города стекаются на голос вечника выжившие рязанцы и ратники из черниговской дружины.

Выжившие были исхудавшими, скудно одетыми, с запекшимися ранами и почерневшими ожогами. Но глаза у всех них были похожие - опрокинутые в себя, словно они до сих пор видели последний день Рязани. Но увидев под колоколом Евпатия, люди начинали улыбаться, и начинали узнавать друг друга.

- Здравствуй, сват!.. Здравствуй...

- Какое лихо пережили,- плакали навзрыд женщины.

Евпатий передал шнурок одному из черниговцев, посмотрел на народ и поклонился как в былые времена на три стороны.

- Здравствуй, народ рязанский!- Сказал он во весь голос, заглушая вечевой колокол.- Прости меня, Рязань-матушка, не успел на помощь тебе прийти! Други мои, Батыга Рязань развалил и пошел с ордой дальше Русь кроить! Князья наши неразумные, каждый ждет татар за крепостными валами да воротами дубовыми. И каждый думает Батыгу умаслить да в союзники ему набиться, дабы поживиться на беде соседей своих. Но Батыга Русь проглотит и не подавится! Табунщики хлеб не сеют и не жнут. На наших нивах они скот пасти будут!.. А детки наши... Кого татарва не изрубит да в огонь не бросит, будут ярмо носить!.. Рязанцы, мы не успели на эту брань страшную! Но мы пойдем вслед орде и будем резать табунщиков, будем их род поганый под корень изводить! А коли догоним Батыгу-хана и его зарежем!!! Нас триста удальцов! Кто может в руках меч с топором держать, становись в наши ряды! За Батыгой!!!

- За Батыгой!!!- Откликнулись рязанцы и черниговцы.- Побьем злого князя татарского!!!

Евпатий посмотрел на Михайлова:

- Вот и все, Семен! Осталось только у бога прощение просить... А мечей да копий нынче в Рязани больше, чем живых осталось. Ищите хлеб да овес. Ночь отдохнем, а с рассветом за Батыгой пойдем!

32. Князь ростовский Василий Константинович через Козельск и Москву добрался до города Владимира, в котором сидел на столе князь Владимиро-Суздальского княжества Георгий Всеволодович.

По дороге ростовский князь узнал от беженцев растекшихся по рязанской и суздальской земле о гибели Рязани и приближении орды. По дороге он обгонял бесконечные вереницы сбегов, которых лихо гнало в глухие леса за Москву и Переяславль.

- От Рязани камня на камне татарин не оставил,- рассказывали ему беженцы.- Сами то мы из Коломны и окрестных погостов. Но видели тех, кто из-под татарского меча ушел...

- Сколько народу из Рязани спаслось?- С тревогой спрашивал их Василий Константинович.

- Всех татары зарезали,- отвечали ему.- Кто накануне из города ушел - жив остался. А остальных татарин пожег или зарубил, или под лед на Оке спустил.

- А о семье воеводы что-нибудь слышали?

- Слышали мы, что Кофа целовались да поклялись костьми за Рязань лечь. Никто из них из города не ушел. Всех татарин побил и молодых и старых и мужиков и баб...

- Господи,- перекрестился Василий Константинович.- Не обмануло тебя сердце, Евпатий...

Добравшись до Владимира, он успел застать в городе князя Георгия Всеволодовича. Встретился с ним с глазу на глаз.