Неистовый зверь

Так рыцарь и поступил – скрестил мощные длани на широченной груди и важно промолвил, откинув назад буйную голову:

— Пожалуй, сегодня я задержусь в вашем курятнике.  Дело в том, что мой цыпленок ужасно робок, просто шагу не может ступить без надежной опоры и особенно боится дам, острых на язычок. Однако, если его как следует ободрить, парень может заставить трепетать не только врагов, но и ваши юбки. Верно, я говорю, цыпленок?

С этими словами Дагмар слегка подтолкнул Ансельма вперед и тот, влажно блестя красивыми глазами, галантно поклонился сразу всей «клумбе», так ловко это у него получилось. В ответ немедленно полетели озорные комплименты:

— Какой славный мальчишка, я бы взяла его под свое крылышко!

— Брунгильда, у тебя уже есть два явных поклонника и четыре тайных, а что, если узнает супруг?

— Не стоит волноваться, Хельмут занят только своими кобылами, вот у него их целый табун, я же не возмущаюсь…

Томно-язвительные голоса перекрыл густой рокот  Миранды.

— Как ваше имя, прелестное создание? Вас уже посвятили в рыцари?

Ансельм едва рот открыл для достойного пояснения, но со всех сторон посыпались шутки:

— Какое там… он едва выбрался из пеленок!

— Леди, тише! Мы сами его посвятим! Юноша, не желаете ли стать рыцарем Шелковой Подвязки?

— Нет, лучше Алых Чулков!

— Вы обижаете юного красавца! Он все же мужчина!

— Мужчины обожают  алые чулки…

— Конечно же  - на своих женщинах! – тряхнула локонами благочестивая Хильда из Борнхолла.

— И не обязательно на своих… - перебила ее куда менее благочестивая Брунгильда. - Не смущайся, птенчик, лети скорей к нам, мы угостим тебя марципаном. Любишь сладости? Есть еще малиновое желе... хочешь, я сама покормлю тебя с ложечки, открывай-ка ротик...

Бедный Ансельм, вертя головой, чтобы охватить жадным взором сразу весь "цветник", и изо всех сил пытался говорить басом:

— Я предпочитаю мясо и вино, как положено истинному рыцарю! Мое имя Ансельм, я прибыл из Форлака…

— О дивный край! Борнхолл рядом, да мы, оказывается, соседи… иди же сюда, садись... Брунгильда, бросай свои шутки, парню неловко... Займись кем-нибудь другим наконец!

Даже Дагмар не сдержал кривой усмешки среди всеобщего гомона и смеха, но глаза его уже нашли Марин и надолго задержались на ее хмуром личике. Скорбно сжав губы, она теребила длинную бахрому скатерти на столес.

Марин и еще с пяток дам не принимали участия в общем веселье, предпочитая держаться с достоинством. Кровь закипела в Дагмаре, стремительными волнами бросилась в лицо и ниже ремня на поясе.

«Схватить в охапку и унести… Пусть думают, что хотят, меня никто не остановит. Проклятье! Она же мне этого не простит из-за своего чахлого муженька… Щедрые небеса, как дождаться ночи, когда мы   останемся наедине и я смогу сжать ее в объятьях!»

Не выдержав нервного напряжения, Марина круто вскочила с резного стульчика и направилась в сторону музыкального инструмента в углу.

«Чего он опять уставился на меня, скоро местные «трещотки» внимание обратят,  - нарядным куклам только дай повод посудачить, все косточки перемоют, с них станется… Стоит и смотрит… ну, точно Медведь на овечку! И почему лохматый такой?

Ни у одного здешнего рыцаря я не видела столь неопрятной прически. Все как на подбор выбриты и коротко подстрижены. Зато как сложен… какие у него крепкие мышцы на животе, какие сильные ноги и накачанные ягодицы… Ух, надо скорее отвлечься…»

Дрожащими руками Марина откинула крышку старенького клавесина и осторожно провела пальчиками по клавишам, исторгнув неожиданно чистое звучание.

«Здорово! Кажется, я смогу сыграть на этой раритетной развалюхе, что даже Моцарта не вспомнит…

Забыв на мгновение о своих тревогах, она запросто подобрала юбку и уселась за инструмент. Скоро зала наполнилась серебристыми, поистине яркими и блестящими звуками, которые заставили стихнуть самые громкие разговоры.

«Что-то они там подозрительно притихли, неужели заслушались… вот досада, я же просто хотела немного отвлечься…»

Марина играла совсем простенькую, легкую мелодию из спектакля про Бременских музыкантов, адаптированную версию для детского сада. К превеликому удивлению (и удовольствию) рядом с клавесином прямо на полу вдруг примостился улыбающийся Ансельм.

— Несравненная леди Марин, может быть, вы нам еще и споете?

Марина не без злорадства представила, как вытянутся лица местных «бутончиков» и запела:

— Ах, ты бедная моя, трубадурочка, ну смотри как исхудала фигурочка, я заботою тебя охвачу… (с)

­— Очаровательно, - заговорщически шепнул Ансельм, выдавая истинного ценителя хороших мелодий, -  но не могу узнать, чей репертуар…

— Знаешь, мой дорогой, это песенка - разговор короля и его непослушной дочки, которая решила сбежать из дворца вместе с бродячими музыкантами, папа - король отговаривает, конечно, а она ни в какую - хочу путешествовать с любимым и все дела…

— Какая романтичная история! Расскажите подробнее, леди Тарлей…

— Ах, просим… просим… как это интересно… волнующе...

Вскоре вокруг раскрасневшейся исполнительницы собралась компания из желающих послушать увлекательную и, наверняка, даже  пикантную новеллу.