Неистовый зверь

Марина заметила с каким нетерпением он ждал от нее ответа, ну, пусть медведем себя считает, подумаешь, ведь не поросенком  в конце концов, не морской свинкой…

— Мне все в тебе нравится, я зверюшек люблю, хотя медведя по-настоящему никогда не видела, только на картинках и в телевизоре.

— … визор - это зверинец, да?

— М-м-м, понимаешь, это тоже что-то вроде картинки, которая еще и двигаться умеет.

— Колдовство? – прищурился Дагмар, задирая сорочку Марины до подмышек и припадая губами к ее оголившемуся животу.

— Да вроде того! - рассмеялась Марина, запуская пальцы в густые волосы рыцаря.

Они еще недолго разговаривали о чем-то уже совершенно не важном, пока их руки путешествовали по изгибам плоти, изучая и даря удовольствие, а потом снова наслаждались друг другом, соединяя тела и души.

Уже под утро Дагмар с грустью понял, что  удивительная женщина скоро уйдет и ему вновь останется лишь мечтать о новой ночи с ней. Вот еще один долгий поцелуй и Марина с закрытыми глазами, на ощупь хватает свой мягкий плащ.

— До новой ночи, Дагмар!

— До новой ночи, радость моя… Свет моих очей! Огонь моих чресел! Лимонная долька в медовом сиропе… весь день буду чувствовать на губах твой вкус.

Каждое новое утро Дагмар готов был встречать проклятьями - оно отбирало у него Марин. Зато теперь достославный рыцарь благословлял ночь, ведь тогда возлюбленная снова его навещала. Но четыре последующих ночи пролетели быстро, пожалуй, даже слишком быстро для пары нетерпеливых сердец.

А в светлое время суток Дагмар намеренно пытался занять себя новыми поединками, дружескими беседами на пирушках, даже приглядел у мастеров отменные доспехи и парочку кинжалов из «горячей» стали Змеиных пещер.

Уступая настойчивым просьбам Райнбока, однажды Дагмар даже выехал на охоту. В прежние времена туша огромного кабана порядком  потешила бы  гордость воина, но сейчас голову его занимала всего-то одна мысль: «Марин скоро уедет в Тарлей… радость моя окажется далеко...»

Марина чувствовала то же самое смутное беспокойство. Она уже привыкла проводить темное время суток подле большого сильного мужчины, что радовался ее появлению, словно малое дитя, не знающее притворства.

Он хватал ее на руки, кружил по комнате, а после чего садил на свою постель и, освободив из складок длинного плаща ее голые ножки, осыпал поцелуями каждый пальчик. К такому, действительно, можно быстро привыкнуть…

Никогда в своей прежней жизни Марина не встречалась со столь явным обожанием в свой адрес, не выслушивала столько грубоватых, но искренних комплиментов своей внешности и прочим, несомненно, многочисленным талантам. Дагмар был великолепным любовником - щедрым, нежным, заботливым... неутомимым.

Наблюдая при свете дня за его массивной фигурой, Марина порой не верила своим глазам. Как при столь суровом и грозном облике этот мужчина мог сохранять детскую непосредственность и деликатность.

В одну из совместных ночей, исполненная благодарности за свое блаженство в его объятиях, Марина пожелала наградить Дагмара особыми ласками, которые предназначаются лишь для самых любимых мужчин, но рыцарь ее остановил, немного смутившись, чем окончательно растрогал.

Он заставил Марину познать истинное женское счастье, и теперь, вблизи неминуемой разлуки, все чаще на лица любовников набегала тень. Стремясь немного развеять грусть милой леди свое общество ей ненавязчиво предлагал верный Ансельм.

С веселым юношей они тоже виделись каждый день, подолгу гуляли на обширном дворе поместья, встречались на вечерних посиделках, хотя, надо заметить, сборища стали гораздо скучнее после спешного отъезда Миранды. Отсутствие «королевы» из Гринсвуда  сказалось на отношении к Марине большинства дам.

Только Хильда и несколько юных «фиалок» по-прежнему дружески улыбались при ее появлении, просили рассказать новую занимательную историю, сыграть на клавесине и даже спеть. Остальные обычно шушукались, прикрывшись веерами, и напускали на себя нарочито неприступный  вид, если Марина проходила мимо.

Хильда сообщила, что пара - тройка красавиц с удовольствием бы подсели поближе, чтобы послушать ее забавные сказки, но не осмеливались нарушить некоторые негласные правила, что установила властная Брунгильда, взявшая на себя «королевские обязанности» в отсутствии авторитетной Миранды.

В силу вполне понятных причин рыцарь Дагмар на таких вечерах больше не появлялся. Его протеже Ансельму вовсе не было нужно наставничество в дамском обществе.  В первый памятный вечер юноша выступил скорее в роли предлога, и сама Марина оценила «жертву», на которую пришлось тогда пойти Медведю ради ее голубых очей.

И вот промелькнул последний день, посвященный торжествам и гуляньям в честь завершения турнира,  настала последняя ночь в Райнартхолл. Крепко обнявшись, любовники сидели на постели, раздумывая о будущем.

— Не грусти, радость моя, я скоро приеду к тебе,  найду какое-нибудь заделье и появлюсь в Тарлей, обещаю!

— Нет, Дагмар,  нам лучше не встречаться целый месяц, иначе соседи что-нибудь заподозрят.