Нейтронный Алхимик: Консолидация

Остаток фразы застрял у нее в горле, когда она впервые разглядела врача. Первое, что пришло ей в голову: он сам страдает от какой-то жуткой болезни.

Голова Эндрона ничем особенным не выделялась – мужчина лет шестидесяти, как решила девушка, короткие черные, уже седеющие кудряшки и щеки настолько пухлые, что на них не было ни единой морщинки. Но его тело... Неимоверно широкие плечи поддерживала раздутая грудная клетка. Под глянцево-зеленым корабельным комбинезоном Луиза могла различить каждое его ребро. В школе ей показывали голограммы земных воробьев, и новый знакомец живо напомнил ей эту кругленькую птичку с хрупкими ребрами.

– Что, не видали прежде марсиан? – добродушно заметил врач.

Луиза отвернулась, кляня себя за то, что так пялилась на человека.

– Не уверена. А марсиане все такие?

– Ага. Так что привыкайте. Это, в конце концов, корабль С-2, тут вся команда с Марса... кроме Фурея, конечно, он для того и нужен. Мы не можем посадить челнок на террасовместимую планету. Тяготения не выдержим.

– Как... – Девушка не была уверена, что беседовать на такие темы прилично – все равно что смертельную болезнь обсуждать. – А почему вы такие?

– Генинженерия. Это все намеренно сделано и уже давно. Даже терраформированием нормальной атмосферы на Марсе не создать. Наши предки решили подойти к проблеме с двух сторон. Поскольку мы – коммунистическое общество, все получили модификацию – увеличился объем легких; а это поверх прежних изменений, сделанных, чтобы мы могли выжить в лунном поле тяготения.

– Лунном? – переспросила Луиза, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. – Вы сначала на Луне жили?

– Марс терраформировали лунные жители. Вас в школе этому не учили?

– Э... нет. Я, во всяком случае, еще до этого не добралась.

Насчет коммунизма она решила пока не расспрашивать. Учитывая папины взгляды в этом вопросе, высказываться сейчас было бы не слишком вежливо.

Эндрон мягко улыбнулся ей:

– Думаю, хватит истории. По норвичскому времени уже почти полночь. Вам, полагаю, лучше поспать.

Луиза торопливо кивнула.

Эндрон показал ей простейшие приемы, позволявшие двигаться в невесомости. Важно прибыть в точку назначения не быстро, настаивал он, а точно и легко. Инерцию надо гасить, иначе можно здорово ушибиться.

Под его руководством она добралась до отведенной им капсулы жизнеобеспечения. Салон едва достигал пяти ярдов в поперечнике. В жемчужно-серые стены из зернистого композита были вмурованы какие-то инструменты, мерцавшие зелеными и оранжевыми огоньками под темным стеклом циферблатов. Пластиковые двери, не распахивавшиеся, а растекавшиеся в стороны, вели в три «каюты», где пассажирам полагалось спать (в Криклейде у Луизы гардероб был просторнее). На верхнем ярусе располагалась ванная. Заглянув туда, Луиза отшатнулась в ужасе и поклялась себе не посещать уборной до тех пор, пока они не сядут на какую-нибудь планету.

Стоило девушке проползти в потолочный люк, как Женевьева бросилась обнимать сестру. Флетчер приветственно ей улыбнулся.

– Ну что за чудо! – воскликнула девочка. Она висела в воздухе в шести дюймах от палубы, кружась, точно балерина. Косички-хвостики торчали в стороны под прямым углом к черепу. Когда Женевьева развела руки, вращение замедлилось. Неуловимо быстрое движение пальцами ног – и она подлетела к потолку и ухватилась за крепежную петлю, чтобы погасить момент движения. Она бросила на Луизу восторженный взгляд.

– Спорим, я смогу семь сальто сделать, пока долечу до пола!

– Ты-то сможешь, – устало пробормотала Луиза.

– Ох... – Женевьева тут же покаянно нахмурилась и подплыла ближе к сестре. – Прости. Как ты?

– Теперь неплохо. И нам пора спать.

– Ну Луиза...

– Сейчас же.

– Ну ладно.

Эндрон протянул девочке соску-грушу:

– Это шоколадный напиток. Попробуйте, вам должно понравиться.

Женевьева жадно припала к соске.

– Вы вполне оправились, сударыня? – спросил Флетчер.

– Да, Флетчер, спасибо.

Они долго смотрели друг на друга, не замечая, как приглядывается к ним Эндрон.

Один из инструментов тихонько пискнул. Врач, скривившись, подплыл к нему и прикрепил себя к стенной липучке.

– Вот барахло делают, – пробурчал он. Флетчер бросил на Луизу смущенный взгляд.

– Не могу удержаться, – прошептал он.

– Ты не виноват, – шепнула она в ответ. – Не волнуйся. Корабль же работает.

– Да, сударыня.

– Здорово! – объявила Женевьева, протягивая Эндрону пустую «грушу», и тихонько рыгнула.

– Джен!

– Ну прости.

Эндрон показал, как пользоваться крепежными ремнями, и Луиза наконец уложила сестру в постель – приклеенный к палубе толстый спальный мешок. Луиза спрятала кудри сестры под капюшон и поцеловала ее на ночь. Женевьева сонно улыбнулась ей и тут же отключилась.

– С этим снотворным, – заметил Эндрон, вертя в руках пустую «грушу», – она продремлет добрых восемь часов. А когда проснется, будет поспокойнее. Фурей рассказал, что с ней было, когда вы садились в челнок. Это у нее реакция на пожар в ангаре. В чем-то такое перевозбуждение не лучше депрессивного шока.

– Понятно.