Неизбежная могила

Но снова в плену черных волн…

 

Образы были сильными, но они принадлежали не Уэйсу. После прочтения этих строк, у Страйка возникло ощущение, что он уже слышал что-то подобное, и, конечно же, он нашел стихотворение поэта Джорджа Баркера «О спасении утопающего друга у побережья Норфолка». Уэйс взял первые строки стихотворения Баркера и поменял местоимения, поскольку друг поэта был мужчиной.

Страйк был удивлен, что никто в газете не заметил такого бессовестного плагиата. Его интересовала не только наглость, но и эгоизм вдовца, который хотел сойти за человека с поэтическим дарованием сразу после утопления своей жены, не говоря уже о выборе стихотворения, описывающего смерть Дженнифер, а не ее личность. Хотя Эбигейл изображала своего отца мошенником и нарциссом, она утверждала, что Уэйс был искренне расстроен смертью ее матери. Дешевый трюк с кражей стихотворения Баркера с целью попасть в местную газету, по мнению Страйка, не был похож на поступок действительно скорбящего человека.

Еще минуту он стоял, созерцая фотографии людей, умерших неестественной смертью: двоих от утопления, одного от избиения и одного от единственного выстрела в голову. Его взгляд снова переместился на полароидные снимки четырех молодых людей в масках свиней. Затем он вернулся за стол и набросал еще несколько вопросов Джордану Рини.

 

 

 

 

56

 

Сильная черта на третьем месте…

Тупой и неразвитый человек, хотя бы он слаб, все же в силу закономерностей движения будет, стремится к действию.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

На следующее утро весы в ванной сообщили Страйку, что он не дотягивает до своей цели всего три с половиной килограмма. Это подняло его боевой дух, и он смог удержаться от соблазна остановиться и съесть пончик на автозаправочной станции по пути в тюрьму Бедфорд.

Тюрьма представляла собой уродливое здание из красного и желтого кирпича. Отстояв в очереди за разрешением на посещение вместе с остальными родственниками и друзьями заключенных, он прошел в зал для посетителей, напоминавший бело-зеленый спортзал с квадратными столами, расставленными на одинаковом расстоянии друг от друга. Страйк узнал Рини, который уже сидел в дальнем конце комнаты.

Заключенный, одетый в джинсы и серую толстовку, выглядел тем, кем, несомненно, и был: человеком, внушающим опасность. Рост более ста восьмидесяти сантиметров, худощавый, но широкоплечий, голова выбрита, зубы желтовато-коричневые. Почти каждый сантиметр его кожи был покрыт татуировками, включая горло, на котором красовалась тигриная морда, и часть исхудалого лица, где большую часть левой щеки украшал туз пик.

Когда Страйк сел напротив него, Рини бросил взгляд на крупного чернокожего заключенного, молча наблюдавшего за ним из-за соседнего столика, и за эти несколько секунд Страйк заметил ряд татуированных линий — три прерывистых, три сплошных — на тыльной стороне левой руки Рини, а также увидел, что татуировка пикового туза частично скрывает, похоже, старый шрам на лице.

— Спасибо, что согласился встретиться со мной, — сказал Страйк, когда заключенный повернулся лицом к нему.

Рини хмыкнул. Он неестественно моргал, заметил Страйк, держа глаза закрытыми на долю секунды дольше, чем обычно. Это создавало странный эффект, как будто его большие, густые ресницы и ярко-голубые глаза не подходили такому суровому лицу.

— Как я уже говорил по телефону, — сказал Страйк, доставая блокнот, — мне нужна информация о Всемирной гуманитарной церкви.

Рини сложил руки на груди и засунул обе ладони в подмышки.

— Сколько тебе было лет, когда ты присоединился к ним? — спросил Страйк.

— Семнадцать.

— Что заставило тебя вступить в ВГЦ?

— Нужно было где-то переночевать.

— Ты ведь вырос в Тауэр-Хэмлетс. Далековато от Норфолка, верно?

Рини не выглядел довольным тем, что Страйк это знает.

— Я жил в Тауэр-Хэмлетс с двенадцати лет.

— Где ты был до этого?

— С моей мамой, в Норфолке. — Рини сглотнул, и вслед за его выпирающим адамовым яблоком начала двигаться татуировка тигра на его горле. — После ее смерти мне пришлось уехать в Лондон, пожить со своим папашей. Потом я был под опекой, потом — бездомным некоторое время, а потом попал на ферму Чапмена.

— Родился в Норфолке, значит?

— Да.

Это объяснило, как такой молодой парень, как Рини, оказался в глубокой сельской местности. По опыту Страйка, такие люди редко, а чаще всего никогда, не могли уступить притяжению столицы.

— У тебя там была семья?

— Нет. Просто захотелось сменить обстановку.

— Полиция за тобой следила?

— Обычно так и было, — невесело ответил Рини.

— Откуда ты узнал о ферме Чапмена?

— Мы с одним парнем ночевали на улице в Норидже, и мы встретили пару девушек, которые собирали деньги для ВГЦ. Они нас и втянули в это дело.

— Другой парень был Пол Дрейпер?

— Да, — ответил Рини, снова испытывая недовольство от того, что Страйк так много знает.