Неизбежная могила

Он мог бы забрать очередную весточку Робин на обратном пути из Кромера, но поручил это Мидж. Он один раз уже забирал письмо и на собственном горьком опыте убедился, как трудно человеку, у которого не хватает половины ноги, перелезть через стену и колючую проволоку, не поранившись и не упав в заросли крапивы. Однако он намеренно решил проехать мимо въезда на дорогу Львиная пасть и ферму Чапмена, хотя при обычных обстоятельствах это было бы последнее место, к которому он рискнул приблизиться. Неприятные воспоминания предсказуемо нахлынули на него, когда он миновал автоматически закрывающиеся ворота и увидел на горизонте странную башню, напоминающую гигантскую шахматную фигуру. Он вспомнил, как в возрасте одиннадцати лет был убежден, что это как-то связано с братьями Краузер, что это была какая-то сторожевая башня, и хотя он тогда не знал, что происходило на ферме в хижинах и палатках, но интуитивно чувствовал зло, и воображение рисовало ему запертых там детей. Тот факт, что Робин на короткое время оказалась так близко, но недосягаема, никак не улучшил его настроения, и он уехал от фермы Чапмена в еще более подавленном настроении, чем то, в котором он пребывал за завтраком, когда его мысли были заняты угрозами, полученными от Шарлотты прошлой ночью.

Так как он все же был каким-никаким корнуольцем, близость к океану обычно поднимала ему настроение. Но, въехав в Кромер, он увидел множество старых стен и зданий, декорированных галькой, что вызвало неприятные воспоминания о фермерском доме, в котором Леда периодически исчезала, чтобы обсудить философию и политику, оставляя своих детей без присмотра и защиты.

Он припарковал «БМВ» на автостоянке в центре города и вышел под затянутое тучами небо. Хитоны жили на Гарден-стрит, которая была от него в нескольких минутах ходьбы. Улица сужалась в пешеходную аллею по мере приближения к набережной. Перед океаном, казавшимся бирюзовым квадратом под пасмурным серым небом, теснились старые домики. Хитоны жили на левой стороне улицы в солидном на вид, примыкающем к другим зданиям доме с темно-зеленой входной дверью, выходившей прямо на тротуар. Страйк, представив пешеходов, постоянно снующих взад-вперед от пляжа к магазинам и пабу «Веллингтон», решил, что место слишком шумное для жизни.

Когда он постучал в дверь молотком в форме подковы, изнутри донесся яростный лай собаки. Дверь открыла женщина немного за шестьдесят, чьи платиновые волосы были коротко подстрижены, а кожа лица по цвету и текстуре напоминала старую шкуру. Крошечная, пушистая белая собачка была прижата к ее внушительной груди. На долю секунды Страйку показалось, что он, должно быть, ошибся домом, потому что из-за ее спины донеслись взрывы смеха, слышные даже сквозь все еще продолжавшееся тявканье собаки.

— К нам пришли друзья, — сказала она, улыбаясь. — Они хотели с вами познакомиться. Все так взволнованы.

«Вы серьезно?!»

— Я так понимаю, вы...?

— Шелли Хитон, — представилась она, протягивая руку, на которой звякнул тяжелый золотой браслет. — Заходите. Лен там, вместе с остальными. А ты умолкни, Дилли.

Собачий лай утих. Шелли провела Страйка по темному коридору и вошла в уютную, но не слишком большую гостиную, которая, казалось, была полна людей. За сетчатыми шторами мутные тени отдыхающих сновали взад и вперед: как Страйк и ожидал, шум с улицы был постоянным.

— Это Лен, — сказала Шелли, указывая на крупного краснолицего мужчину с самым выдающимся начесом на лысину, который Страйк когда-либо видел. Правая нога Леонарда Хитона, обутая в хирургический ботинок, покоилась на невысоком пуфе. Стол рядом с ним был заставлен фотографиями в рамках, на многих снимках была изображена собака, которая сейчас сидела на руках у Шелли.

— Вот и он, — громко произнес Лен Хитон, протягивая потную ручищу, украшенную большим кольцом с печаткой. — Камерон Страйк, я полагаю?

— Это я, — ответил Страйк, пожимая руку.

— Я только приготовлю чай, — сказала Шелли, жадно глядя на Страйка. — Не начинайте без меня!

Она опустила собачку на землю и ушла, позвякивая украшениями. Собачка потрусила за ней.

— Это наши друзья, Джордж и Джиллиан Кокс, — Леонард Хитон указывал на диван, на котором еле поместились три полных человека, тоже за шестьдесят, — а это Сьюзи, сестра Шелли.

Нетерпеливые глаза Сьюзи казались изюминками на ее одутловатом лице. Джордж, чье брюшко почти доходило ему до колен, был совершенно лыс и слегка хрипел, хотя и сидел неподвижно. Джиллиан с вьющимися седыми волосами и в очках в серебряной оправе, гордо пояснила:

— Это со мной вы разговаривали по телефону.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — спокойно произнес Хитон Страйку, указывая на кресло спинкой к окну, лицом к его собственному. — Довольны результатом референдума?

— О, да, — ответил Страйк, который по выражению лица Лена Хитона понял, что это был правильный ответ.