Неизбежное. Сцены из русской жизни 1881 - 1918 гг. с участием известных лиц (СИ)

- Да, товарищи, - продолжал Мейерхольд на ходу, - мы создаем новое искусство. Нам не нужны упадочные произведения для декадентсвующей "элиты", извращённые - для пресытившейся буржуазии, пошлые - для ограниченных мещан. Раньше искусство потакало их прихотям, оно было служанкой низменных инстинктов и порочных страстей. Мы в комиссии по зрелищам разбирали вопрос о кинематографе, смотрели, какие ленты у нас имеются, - товарищи, это сущий кошмар! Перед революцией, в шестнадцатом году наш синематограф выпустил четыреста девяносто девять фильмов, из них абсолютное большинство вот такие, - он достал листок и прочитал: "Минута греха", "Чудо любви, чудовище ревности", "В буйной слепоте страстей", "Любовник по телефону", "Поцелуй". Последний фильм, между прочим, даже во Франции показывался с купюрами, а у нас шла полная версия. Кроме того, были выпущены в прокат фильмы: "В полночь на кладбище", "Загробная скиталица", она же "Женщина-вампир", и другая подобная чертовщина. Наконец, много было авантюрных лент со стрельбой, погонями, убийствами, кражами - таких как "Сонька - Золотая Ручка", "Разбойник Васька Чуркин", "Атаман Антон Кречет" и прочих. А ведь синематограф у нас самое массовое из искусств: за тот же шестнадцатый год было продано сто пятьдесят миллионов билетов на фильмы. Между прочим, на каждую прочитанную книгу приходилось пять-шесть посещений синематографа, а на каждый проданный театральный билет - десять-двенадцать проданных синематографических билетов. И чему учил этот синематограф, какие чувства он поощрял в народе?..

Не лучше обстояло дело с литературой и театром - засилье бульварщины, пошлости, безвкусицы; уход от реальности. На одном из моих спектаклей меня чуть не разорвали некие экзальтированные дамы, которые пришли посмотреть сентиментальную пьесу, а получили, по их словам, "сумасбродство и непонятные намеки". "Мои глаза кровоточат, - кричала мне одна из них, - досмотрела только потому, что было интересно увидеть всю глубину вашего падения! На ваши спектакли ходят только ваши близкие родственники; аплодировать такому спектаклю можно лишь в случае, если режиссер - близкий родственник, и вы боитесь его расстроить. Актерская игра плоская, как блин, действие неровное, сюжет нулевой. Вы безграмотны как режиссёр: такие спектакли ставят только недоучившиеся гимназистки в домашних театрах, и то у них получается лучше!".

- И что вы им ответили этой даме? - спросил Маяковский.

- Ничего не ответил, - пожал плечами Мейерхольд. - Если она не поняла мой спектакль, как мне ей объяснить?

- Вы слишком деликатны, а я с ними не церемонюсь, - сказал Маяковский. - Был у меня случай, в году пятнадцатом или шестнадцатом, когда меня пригласили выступить со стихами в одном богатом доме: говорили, что дадут деньги на издание моей книги. Прихожу, на диване сидят две пучеглазые дамочки, пышно разодетые, завитые, высокомерно скучающие. Ждут от меня, чтобы я их развлёк, доставил эстетическое удовольствие. Ну, я и доставил, начал читать:

Все вы на бабочку поэтиного сердца

взгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош.

Толпа озвереет, и будет тереться,

ощетинит ножки стоглавая вошь.

А если сегодня мне, грубому гунну,

кривляться перед вами не захочется - и вот

я захохочу и радостно плюну,

плюну в лицо вам

я - бесценных слов транжир и мот.

Ищите жирных в домах-скорлупах

и в бубен брюха веселье бейте!

Схватите за ноги глухих и глупых

и дуйте в уши им, как в ноздри флейте.

Тут одна из пучеглазых не выдержала, прошипела что-то и вышла; за ней засеменила и вторая. Денег мне, конечно, не дали.

- Не дали? - расхохотался Мейерхольд.

- Не дали. Да и чёрт с ними! - махнул рукой Маяковский и прогремел:

Вам ли, любящим баб да блюда,

жизнь отдавать в угоду?!

Я лучше в баре блядям буду

подавать ананасную воду!

- Как вы им врезали! Так и надо: по-пролетарски, в морду! - воскликнул Коля, а Ваня поморщился.

- Мне тоже не давали прохода "ценители искусства", - сказал Малевич и грустно улыбнулся. - Называли мои картины мазнёй, абстракцией, дешёвым художеством; на выставках насмехались... Да разве только надо мною! Над Шагалом, Кандинским, Лентуловым - всем досталось.

- Да, обыватель не любит авангарда, зато теперь весь авангард искусства идёт с революцией! - воскликнул Мейерхольд. - Так и должно быть - революция это колоссальный шаг вперёд, и авангардное искусство - в её первых рядах! Мы создадим искусство, созвучное нашей великой эпохе, и Россия придёт к победе. Ибо страна эта не только мощна своим политическим разумом, но ещё и тем, что она страна искусства. И когда искусство это хочет стать потоком, рвущимся с той же необъятной силой к той же цели, к великой вольности, с какою рвётся к победе новая трудовая коммуна, служители этого искусства вправе сказать: обратите на нас внимание, мы с вами!..

- Здорово! Так и будет! - обрадовался Коля и хлопнул Ваню по плечу. - А ты не хотел идти!..

***

- Репетиция! Репетиция! Репетиция! - захлопал в ладоши Мейерхольд, выйдя на сцену. - Всех прошу сюда!