Неизбежное. Сцены из русской жизни 1881 - 1918 гг. с участием известных лиц (СИ)

Ни одна революция не обходилась без подавления бешеного сопротивления хозяев прежней жизни. Помнится, в гимназии нас пугали словами Марата: "Шесть месяцев назад пятьсот голов врагов революции было бы достаточно. Теперь, возможно, потребуется отрубить пять тысяч голов, но, если бы даже пришлось отрубить двадцать тысяч, нельзя колебаться ни одной минуты". Вот, мол, какой кровожадный и жестокий был человек; вот, мол, какова революция! А я подумал тогда: а можно ли иначе? Как быть со всеми этими паразитами, сосущими сок из страны, безнаказанно творящими мерзость и безобразие, охраняемыми тысячами вооружённых мерзавцев, готовых за деньги своих хозяев стрелять в народ?.. А хозяева эти гниют и разлагаются, своим гниением заражая здоровые силы общества, - так не вправе ли оно избавится от заразы, ликвидировав сам класс "хозяев" и введя новое справедливое общественное устройство? "Не стихийную, массовую резню мы им устроим. Мы будем вытаскивать истинных буржуев-толстосумов и их подручных", - так писала наша "Красная газета". И ещё: "Жертвы, которых мы требуем, жертвы спасительные, жертвы, устилающие путь к Светлому Царству Труда, Свободы и Правды. Кровь? Пусть кровь, если только ею можно выкрасить в алый цвет серо-бело-чёрный штандарт старого разбойного мира. Ибо только полная бесповоротная смерть этого мира избавит нас от возрождения старых шакалов, тех шакалов, с которыми мы кончаем".

Но там же, правда, было добавлено: "...Кончаем, миндальничаем, и никак не можем кончить раз и навсегда". И это верно - после введения "красного террора", после угроз истребить "всех шакалов", было расстреляно в Петрограде - сколько бы вы думали? - пятьдесят девять человек! А всего красный террор уничтожил у нас за эти два месяца около восемьсот контрреволюционеров при полутора миллионах жителях, - вот вам "моря крови", о которых кричат наши враги!

- Но не думаете ли вы, что среди жертв террора могли быть были невинные люди? - вдруг спросил Ваня, который при речи Мейерхольда переминался с ноги на ногу и явно хотел что-то возразить. - И не вызовет ли первая волна террора вторую и третью, и пятую, и девятую? Количество тогда перейдёт в качество, - какое же общество вы построите?

Маяковский и Малевич удивленно посмотрели на него, а Коля прошипел:

- Дурак! Подумают, что мы контра!

Мейерхольд живо обернулся к Ване:

- Это лишь в житиях святых заветное слово обращает злодеев в апостолов добра, но много ли таких примеров вы знаете в действительности?.. Однако не забывайте, что террор - это оружие, которое находится в надёжных руках. Партия большевиков, в которой я имею честь состоять, крайне осторожно, - может быть, слишком осторожно, - подходит к террору и применяет его как исключительное средство в исключительной обстановке. Что касается невинных жертв, то, увы, без них не обойтись - при каждом крупном строительстве бывают случайные жертвы. Вы можете сколько угодно стонать об этом, но такова жизнь. Впрочем, Дзержинский требует от ВЧК тщательно разбираться в каждом конкретном деле: он жёстко расправляется с теми, кто размахивает карающим мечом революции направо и налево.

- Тем не менее... - хотел возразить Ваня, но Коля снова толкнул его в бок и громко сказал:

- Но как же нам получить роли?

- Студенты, хотят участвовать в "Мистерии", - пояснил Малевич. - Вы не смотрите, что они философствуют, - они за революцию.

- Молодцы! Революция - что может быть лучше для молодёжи? Перефразируя Белинского, я бы сказал: "О, ступайте, ступайте в революцию, живите и умрите в ней, если можете!" А у нас революционный театр, - это тоже революция! - откликнулся Мейерхольд. - Идёмте со мной, сейчас будем репетировать! А вы что застыли соляными столпами? - обернулся он к Маяковскому и Малевичу. - На сцену, на сцену!

***