Читаем Неизбежное. Сцены из русской жизни конца 19-начала 20 века с участием известных лиц (СИ) полностью

Ответа от царя я не получил: мне было объявлено через тульского губернатора, что обыск в Ясной Поляне был вызван "разными неблагоприятными сведениями" и что "Его Величеству благоугодно, чтобы принятая мера не имела собственно для графа Толстого никаких последствий". К этому объявлению князь Долгоруков нашёл нужным прибавить, что "если бы граф Толстой во время пребывания жандармов в Ясной Поляне, находился сам лично, то, вероятно, убедился бы, что штаб-офицеры корпуса жандармов, при всей затруднительности возлагаемых на них поручений, стараются исполнить оные с тою осмотрительностью, которая должна составлять непременное условие их звания".

За столом снова засмеялись, но Толстой, покраснев от негодования, повысил голос:

- Я решил уехать, громко заявив, что продаю именья, чтобы покинуть Россию, где нельзя знать минутой вперед, что меня, и сестру, и мать не скуют и не высекут! Мне советовали ехать к Герцену, чтобы действовать совместно с ним, - но к Герцену я не поехал, он сам по себе, я сам по себе... Я остался в России, и с тех пор вот уже почти пятьдесят лет состою под непрерывным полицейским надзором, - да разве я один?! У нас четыреста тысяч человек состоят под надзором... А в отношении меня обличённые властью, негодяи в мундирах и светском платье продолжают принимать подлые и низкие меры: сначала они выслали за границу одного моего секретаря и ученика, Черткова, теперь взялись за другого - забрали Гусева. Что же, завтра же я напишу об этом во все газеты, напишу всем порядочным людям, кого я знаю, - ни одна мерзость, творимая в России, не должна остаться безнаказанной!


***



Толстой так разволновался, что не мог больше говорить; он задыхался, руки его дрожали. Все, кто сидел за столом, боялись на него смотреть.

- Не случился бы опять приступ, упаси Господи! - испуганно прошептала Софья Андреевна. Услышав её, Александра Львовна пошла к роялю и, усевшись за клавиши, стала играть 20-й ноктюрн Шопена. Это была одна из любимых мелодий Толстого, он предпочитал Шопена всем композиторам и говорил, что Шопен в музыке то же, что Пушкин в поэзии.

Толстой слушал, согнувшись над столом и опустив глаза. Когда прозвучал последний аккорд, он вздохнул лёгко и глубоко и тихо проговорил:

- Какая сила - музыка. Она ложь, выдумка, потому что в действительности, вот сейчас, нет того возвышенного и светлого, что есть в ней. Но она заставляет нас верить в то, что это возможно, и хоть на короткое время делает нашу жизнь лучше... Спасибо, Саша, за удовольствие, которое ты всем нам доставила, и за твою доброту.

- Лёвушка, может быть, не надо лишний раз раздражать власть? Я имею в виду твоё письмо об аресте Гусева, - спросила Софья Андреевна.

- Я уже говорил тебе, Соня, что до последнего вздоха не откажусь от своих мыслей и права их высказывать, - возразил Толстой. - Мне нечего к этому прибавить.

- Я хотела сказать, что когда в России такая обстановка, твоё письмо может произвести неблагоприятное впечатление, - пояснила Софья Андреевна, обидевшись на его резкость.

- Именно потому, что в России такая обстановка, я должен высказаться, - ответил Толстой.

- А что за обстановка в России? - саркастически спросил Андрей Львович, один из младших сыновей, тоже присутствовавший тут.

Толстой живо обернулся к нему. Он не любил этого своего сына, - прежде всего, не любил за то, что тот развёлся со своей женой, оставив её с двумя детьми, и женился на другой женщине, которая тоже развелась ради этого брака, тоже имея детей. Кроме того, Андрей Львович был убеждённым монархистом и православным верующим, исполняющим церковные обряды, не испытывал никакой тяги к народу, бездумно тратил деньги на свои удовольствия и ни в чём не менял своего поведения - всё это также вызывало неприязнь Толстого к сыну.

- А как вы полагаете, что за обстановка в России? - подчеркнуто обращаясь к нему на "вы", поинтересовался Толстой.

- Я полагаю, что обстановка, слава Богу, неплохая, - отозвался Андрей Львович, снисходительно улыбаясь. - Волнения улеглись, разрушительная волна революции разбилась о прочное здание российской государственности. Повсюду наблюдается подъём патриотизма, народ поддерживает государя, вера в которого сильна, как никогда. Столыпин твёрдой рукой помогает государю в управлении, проводя в то же время необходимые преобразования. Ещё несколько лет порядка, и Россия удивит весь мир своими достижениями.

- Вы так полагаете? - переспросил Толстой, сделав упор на "так".

- Да, я так полагаю, - самоуверенно сказал Андрей Львович.

Взгляд Толстого вдруг стал острым и беспощадным.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
О, юность моя!
О, юность моя!

Поэт Илья Сельвинский впервые выступает с крупным автобиографическим произведением. «О, юность моя!» — роман во многом автобиографический, речь в нем идет о событиях, относящихся к первым годам советской власти на юге России.Центральный герой романа — человек со сложным душевным миром, еще не вполне четко представляющий себе свое будущее и будущее своей страны. Его характер только еще складывается, формируется, причем в обстановке далеко не легкой и не простой. Но он — не один. Его окружает молодежь тех лет — молодежь маленького южного городка, бурлящего противоречиями, характерными для тех исторически сложных дней.Роман И. Сельвинского эмоционален, написан рукой настоящего художника, язык его поэтичен и ярок.

Илья Львович Сельвинский

Проза / Историческая проза / Советская классическая проза
Браки совершаются на небесах
Браки совершаются на небесах

— Прошу прощения, — он коротко козырнул. — Это моя обязанность — составить рапорт по факту инцидента и обращения… хм… пассажира. Не исключено, что вы сломали ему нос.— А ничего, что он лапал меня за грудь?! — фыркнула девушка. Марк почувствовал легкий укол совести. Нет, если так, то это и в самом деле никуда не годится. С другой стороны, ломать за такое нос… А, может, он и не сломан вовсе…— Я уверен, компетентные люди во всем разберутся.— Удачи компетентным людям, — она гордо вскинула голову. — И вам удачи, командир. Чао.Марк какое-то время смотрел, как она удаляется по коридору. Походочка, у нее, конечно… профессиональная.Книга о том, как красавец-пилот добивался любви успешной топ-модели. Хотя на самом деле не об этом.

Дарья Волкова , Елена Арсеньева , Лариса Райт

Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Проза / Историческая проза / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия
Испанский вариант
Испанский вариант

Издательство «Вече» в рамках популярной серии «Военные приключения» открывает новый проект «Мастера», в котором представляет творчество известного русского писателя Юлиана Семёнова. В этот проект будут включены самые известные произведения автора, в том числе полный рассказ о жизни и опасной работе легендарного литературного героя разведчика Исаева Штирлица. В данную книгу включена повесть «Нежность», где автор рассуждает о буднях разведчика, одиночестве и ностальгии, конф­ликте долга и чувства, а также романы «Испанский вариант», переносящий читателя вместе с героем в истекающую кровью республиканскую Испанию, и «Альтернатива» — захватывающее повествование о последних месяцах перед нападением гитлеровской Германии на Советский Союз и о трагедиях, разыгравшихся тогда в Югославии и на Западной Украине.

Юлиан Семенов , Юлиан Семенович Семенов

Детективы / Исторический детектив / Политический детектив / Проза / Историческая проза