Неизбежное

Аккорд.
Но не лихой. Глухой.
Дни начинаются, уходят
с кивком ленивым головы и с вроде
в себя же обращённым взглядом.
Поскольку глаз, лишившийся отрады
увидеть целое, предпочитает отступать.
Ступая, отмеряешь в шаг? почвы пядь опять,
и машинально, ни с того и ни с сего,
шальные и безадресные мысли
захламливают головы твоей совок.
Есть среди них и те, что прежде грызли
тебя, пока в конце концов они
не стали вдруг иголочно точны
и перестали быть источником хлопот.
Вот подметальщик твоего двора,
а вот его метлы неспешный ход —
и нарастающий в совке обычный хлам:
бычки, осколки битого стекла
и голуби убитые вчера.
Или вот эти уходящие колонны
из проигравших бой солдат;
и цвет мундиров — монотонно
серый — на фоне пляжа зимнего; и взгляд
легко догадывается: уже давно
заброшено пространство это и сдано
тоске, проросшей тишиной и немотой,
смиреньем с несложившейся судьбой
и с тем, что реже, неохотнее прибой
на серый пляж несёт уставшую волну,
ещё одну, шипящую сквозь пену:
«Уже почти конец… Уймись: не бейся в стену…»
Но всё-таки такое лучше, лучше,
гораздо лучше истерии изменений.
Такое лучше,
ибо меньше мучит,
чем истерия ожидания, сомнений,
надежд, переложения сегодняшнего груза
на плечи завтрашнего дня,
конфуза,
которого потом не избежать,
поскольку будущее любит лгать.
Такое лучше, чем визжать и бить в ладоши,
высматривая дали в небесах:
они, как горизонт, — увы и ах, —
к твоей приплюснуты спалённой солнцем роже.
Такое лучше также простиранья рук
в прошении извечном, чтобы вдруг,
без упреждения, негаданно-нежданно,
с небес посыпалась земной любови манна.
В конечном счете, всяческого дела
важнее, лучше
открыванье глаза;
как всё кругом, и он достиг предела
переживания стыда;
ни разу
не убоится он отныне, что злодей
проткнёт и выколет его, что из людей
хотя б один заставит обронить
слезинку или схоронить
её за веками… Итак, такое — лучше,
поскольку мертвецом тебе при случае
возможно притвориться;
из сосуда,
налитого пульсирующей болью,
ты сможешь превратиться в груду
гранита серого, которую ты волен
вообразить как статую в бесцветном поле,
как памятник себе, —
и никакие голоса
уже не вынудят тебя скосить глаза.

(Пер. Н. Джин)

ПОДРАЖАНИЕ ЧЕХОВУ