Неизбежность (СИ)

Вести машину одной рукой непривычно, приходится сбавить скорость еще больше. Пейзаж за окном понемногу видоизменяется, и на смену хвойным деревьям приходят заросшие сорняками поля и редкие кустарники. Похоже, они приближаются к границе штата.

— Знаешь, для новичка ты отлично справляешься, — в какой-то момент произносит Ксавье.

— Я отлично справляюсь со многими вещами, — отзывается Уэнсдэй, и он усмехается, явно расценив эту фразу по-своему.

— Не сомневаюсь.

Она уже открывает рот, намереваясь сказать очередную колкость, но Ксавье вдруг приподнимается на сиденье и придвигается ближе. Почуяв неладное, Аддамс бросает на него отрывистый предостерегающий взгляд. На его губах вдруг расцветает загадочная улыбка, не предвещающая ничего хорошего.

А в следующую секунду она чувствует, как свободная рука Ксавье ложится на её колено. Oh merda. Жаркий импульс мгновенно пронзает все тело, и у нее против воли вырывается слишком громкий вздох. Уэнсдэй даже не может дернуть ногой, чтобы сбросить его ладонь — она вынуждена удерживать педаль газа. Продолжая улыбаться, он медленно скользит пальцами вверх по колену, и она во второй раз проклинает Энид за кошмарный выбор платья. Струящийся шифон слегка задирается.

— Мы можем попасть в аварию, — угрожающе произносит Уэнсдэй, чувствуя, что с каждой секундой он придвигается все ближе.

Горьковато-древесный аромат его парфюма окутывает дурманящим облаком.

Это не должно быть таким приятным.

Это не должно ей нравится.

Но это приятно. Дьявольски приятно.

— Ты ведь любишь риск… — шепчет Ксавье ей на ухо, опаляя ледяную кожу горячим дыханием.

И от бархатного тембра его голоса все внутренности Аддамс неизбежно скручиваются в тугой узел. Жаркая волна мурашек проходит по её телу, и она чувствует, что грудь под тонким платьем начинает вздыматься чаще. Ловкие длинные пальцы сминают черный шифон, податливая ткань ползет выше, обнажая колени. Уэнсдэй посылает еще одно мысленное проклятье в адрес Синклер, которая притащила чулки вместо привычных плотных гольфов.

— Вау… — восторженно выдыхает Ксавье, поглаживая большим пальцем широкую кружевную резинку.

Сама того не замечая, Уэнсдэй немного подается навстречу его руке. Между бедер возникает пульсация, неуклонно нарастающая с каждым прикосновением. А когда Ксавье задевает кончиками пальцев участок обнаженной кожи на внутренней стороне бедра, у нее буквально перехватывает дыхание. Отчаянно хочется свести ноги, чтобы хоть немного ослабить напряжение, но низко опущенный руль не позволяет этого сделать. Опасаясь потерять контроль, она машинально отпускает педаль газа, и стрелка на спидометре ползет вниз.

— Нет. Продолжай вести, — негромким шепотом произносит Ксавье, и в его интонациях отчетливо угадываются нотки приказа.

Oh merda. Трижды. Нет, десятикратно.

Уэнсдэй Аддамс ненавидит, когда ей указывают, что делать, но сейчас… Сейчас тело отзывается совершенно немыслимым образом. Кровь приливает к лицу, окрашивая извечно бледную кожу в слегка розоватый оттенок. Сердце заходится в бешеном, нечеловеческом ритме. Бедра непроизвольно раздвигаются шире под его сокрушительным напором.

Умопомрачение.

Не иначе.

Губы Ксавье склоняются к её виску, прижимаются всего на мгновение, чтобы скользнуть ниже — задеть мочку уха, опуститься на шею, где под ледяной кожей отчаянно бьется сонная артерия. Уэнсдэй невольно вздрагивает, и белый Форд слегка виляет вправо. Она впивается в руль с такой силой, что хрупкие костяшки становятся мертвенно-белыми.

Она хочет приказать ему прекратить.

Но слова застревают в горле, когда рука Ксавье движется дальше и замирает между её раздвинутых ног.

Он вскользь проводит подушечками пальцев по полоске кружевной ткани, давно промокшей насквозь.

— Еще, — отрывисто выдыхает Уэнсдэй, безуспешно пытаясь унять нарастающую дрожь во всем теле.

Ксавье самодовольно усмехается ей в шею — ударить бы его ножом за такое — и надавливает сильнее. Она прикусывает губу, чтобы сдержать стон. Настолько сильно, что начинает ощущать приятный металлический привкус крови. Это нисколько не отрезвляет, а только сильнее распаляет концентрированное желание.

Уэнсдэй едва может следить за дорогой.

Пропускает очередную неровность на асфальте, и автомобиль слегка потряхивает.

Его пальцы мучительно медленно отодвигают в сторону узкую полоску ткани. Проводят по нежным складочкам, собирая горячую влагу. Это невыносимо острое ощущение, ей уже не сдержаться — сквозь стиснутые зубы вырывается приглушенный стон. Воздух кажется раскаленным, импульсы возбуждения пронзают каждую клеточку тела, напряженного, словно тугая струна. Нервные окончания воспламеняются.