Неизбежность (СИ)

Он отшатывается как от огня, качая головой, словно силясь сбросить морок кошмарного сна. Словно не веря, что все это действительно происходит наяву.

Прячет лицо в ладонях, лихорадочно запускает пальцы в волосы, судорожно хватает ртом воздух. Уэнсдэй на долю секунды вдруг становится неприятно от этого зрелища.

Нет. Не неприятно.

Ей вдруг становится… больно.

На крохотную долю секунды, когда она подается к нему на крохотную долю миллиметра.

Но мгновенно одернув себя, разворачивается и устремляется к академии. Решение принято.

Она больше не повторит этой ошибки.

Никогда. Ни за что.

На негнущихся ногах Аддамс подходит к Офелия-Холлу. Из-за двери их комнаты доносятся приглушенные голоса, и она замирает на мгновение, чтобы вернуть ослабшее было самообладание и придать лицу обыкновенное непроницаемое выражение. А потом решительно нажимает на дверную ручку.

При её появлении в комнате повисает гнетущая тишина, и почти все присутствующие как по команде обращают взгляды в её сторону.

Здесь собралась большая часть друзей Синклер, многих из которых Уэнсдэй не знает. На полу возле кровати Энид сидит Аякс, уткнувшись лбом в нелепое цветастое покрывало — его плечи содрогаются от рыданий. Рядом с ним Йоко — из-под круглых темных очков стекают дорожки слез вперемешку с тушью. Поникшая Дивина обнимает её за плечи, периодически тихо всхлипывая. Вещь сжимает пальцами уголок пушистой розовой подушки.

Еще несколько оборотней, парочка горгон, трое вампиров — их имена Аддамс неизвестны.

— Уэнсдэй… — Аякс поднимает голову, взирая на неё с последней надеждой смертельно больного человека. Вместо обычного глуповатого выражения на его лице отчетливо угадывается отчаянная мольба. По щекам градом текут слезы, но он, кажется, этого даже не замечает. — Пожалуйста, Уэнсдэй… Помоги её найти. Если ты не сможешь, не сможет никто…

— Что сказала полиция? — окончательно взяв себя в руки, Аддамс решительно пересекает комнату и останавливается напротив Петрополуса.

— Н… ничего… — с трудом выдавливает он сквозь глухие рыдания.

— Сказали, что заявление о пропаже могут принять только через семьдесят два часа, — уточняет Йоко.

— Где это произошло? Покажите, — Уэнсдэй оборачивается через плечо в сторону оборотней.

— Там не осталось следов… Мы все проверили, — сообщает один из них, рыжий и худощавый. — Только её вещи и телефон.

— Дайте сюда.

Оборотень с готовностью достаёт из-под кровати помятый крафтовый пакет с ворохом яркой одежды и телефон в розовом чехле.

— Разблокируй, — Аддамс бросает устройство рядом с Вещью и хирургически пристально осматривает остальные улики.

Но одежда выглядит совершенно обычно — на первый взгляд, ничего подозрительного не обнаруживается. Впрочем, одного визуального осмотра недостаточно.

— Все вон отсюда, — безапелляционным тоном командует Уэнсдэй. Изгои не решаются возражать, быстро поднимаясь со своих мест, и мрачная процессия устремляется к дверям.

Привычная холодная собранность наконец возвращается, шестеренки в голове начинают вращаться с удвоенной силой. Она тыкает пальцем в сторону потерянного Аякса, а затем — в рыжеволосого оборотня.

— Вы двое. Останьтесь.

Вещь бурно сигнализирует пальцами, привлекая к себе внимание, и протягивает ей разблокированный телефон. Уэнсдэй тут же открывает длинный список сообщений и внимательно пролистывает один диалог за другим. Нельзя исключать вероятность, что Энид похитила вовсе не мать Тайлера — ведь прежде Хайд расправлялся с жертвами мгновенно. Как знать, вдруг неугомонная Синклер умудрилась нажить себе и других врагов?

Но, увы, в переписках тоже не обнаруживаются ничего, что могло бы подтолкнуть её к разгадке. Несколько сообщений Аяксу с обилием глупых сердечек, еще одно, достаточно сухое — в адрес матери. И великое множество — для самой Уэнсдэй. Они так и остались непрочитанными.

«куда ты слиняла?)) мы тебя ждем в комнате)))»

«я умру от любопытства, если ты сейчас же не ответишь»

«ты с Ксавье? вас обоих нет в школе)))»

«обещай рассказать мне подробности)) вы встречаетесь? у вас уже все было?))»

«учти, я не отстану ни за что на свете)))»

«напиши хотя бы, что ты в порядке… я волнуюсь…»

Иррациональное болезненное ощущение при упоминании его имени вспыхивает с новой силой. Царапает грудную клетку изнутри. Свербит, словно гниющая незаживающая рана.

Уэнсдэй отбрасывает телефон, словно опасное насекомое, и усаживается на пол напротив совершенно потерянного Аякса.

— Постарайся вспомнить… — вкрадчивым тоном начинает Аддамс, сверля пристальным взглядом его заплаканное лицо. — Ей кто-нибудь угрожал в последнее время? Она не рассказывала ничего подозрительного?

— Нет… — очень тихо отвечает он, безуспешно пытаясь утереть слезы тыльной стороной ладони. — Кто ей мог угрожать… Её все любят. Любили… Господи, а вдруг она мертва… Я не переживу этого… Я люблю её, Уэнсдэй, господи… Я так её люблю…

— Прекрати ныть, — она борется с нарастающим желанием дать ему пощечину, чтобы хоть немного привести в чувство. — Этим мы ей не поможем.