Неизбежность (СИ)

Кивнув Вещи в знак молчаливого согласия, Аддамс снова переводит взгляд на скудный запас оружия. Несмотря на очевидное сумасшествие, Франсуаза отнюдь не глупа, иначе не смогла бы воплотить в жизнь свой коварный план. И она в жизни не поверит, что Уэнсдэй явилась в логово смертельного врага, не будучи вооруженной. От чего-то придется избавиться для отвода глаз. Поразмыслив с минуту, Уэнсдэй останавливает выбор на коротком широком кинжале — несмотря на очевидное преимущество перед ножом для бумаг, он гораздо больше по размерам. А значит, его сложнее будет скрыть под одеждой.

Пистолет с одним-единственным холостым патроном тоже вряд ли окажется эффективным против Хайда. Впрочем, если выстрелить в глаз… Его стоит приберечь на крайний случай.

Решено.

Окончательно определившись с тактикой действий, она несколько раз чиркает ножом для бумаг по кинжалу, затачивая лезвие. Затем вставляет патрон в магазин револьвера и убирает в карман широкого кардигана. Кинжал отправляется за пояс джинсов, миниатюрный ножик Уэнсдэй прячет в голенище высокого ботинка.

Бросает взгляд на Вещь — очень короткий и равнодушный, чтобы он не догадался, что это возможное прощание. Аддамс не совсем уверена, что ей удастся выбраться с завода живой.

По крайней мере, есть шанс спасти ни в чем не повинную Энид.

И шанс на небанальную яркую смерть.

Подхватив со стола карту и ключи от многострадального Форда, она в последний раз оборачивается на свою комнату и выходит за дверь.

Машину приходится бросить в паре километров от цели. Давно заброшенная проселочная дорога настолько сильно размыта, что низкий автомобиль неизбежно застревает посреди огромной хлюпающей лужи. Пока Аддамс движется по направлению к веренице длинных серых зданий, поросших мхом, острие ножа для бумаг ощутимо впивается в щиколотку. Впрочем, она даже рада этой колющей боли — ведь это означает, что у неё есть козырь в рукаве.

Она ускоряет шаг, практически переходя на бег.

Но оказавшись непосредственно на территории завода, останавливается и напряженно осматривается по сторонам, силясь уловить хоть какие-то следы человеческого присутствия. Но вокруг царит абсолютная непроницаемая тишина — не слышно даже пения птиц.

В сообщении были указаны только координаты, захватывающие достаточно обширную площадь, и Уэнсдэй совершенно не понимает, куда идти дальше. Мысль позвать Франсуазу по имени она отметает сразу, не желая лишать себя преимущества внезапности.

И вдруг до её чуткого слуха доносятся едва уловимые переливы… мелодии?

Аддамс проходит еще несколько десятков метров, двигаясь к источнику звука, и музыка становится громче. Какая-то детская песенка. Настолько веселая, что это кажется поистине сюрреалистичным. Кого-то другого подобное легко могло привести в ужас.

Но только не её.

Безошибочно определив ангар, из которого доносится жизнерадостная мелодия, Уэнсдэй нащупывает в кармане револьвер и бесшумно подходит ближе. Огромные проржавевшие ворота слегка приоткрыты. Возможно, если действовать тихо и быстро, она успеет прицелиться… Сделав глубокий вдох, как перед прыжком в ледяную воду, Аддамс очень осторожно тянет на себя одну створку ворот. И замирает, готовясь услышать предательский надрывный скрип. Но, похоже, петли хорошо смазаны. Шансы на эффект внезапности увеличиваются в разы…

— А я уже заждалась тебя, дорогуша.

Oh merda.

Щёлкает выключатель, и ангар изнутри заливает мягким теплым светом одинокой электрической лампочки.

Франсуаза Галпин в человеческом обличье стоит в глубине помещения.

От некогда красивой женщины, которую Аддамс видела на школьной фотографии вместе со своей матерью, совершенно ничего не осталось. Короткие черные волосы с проблесками седины торчат беспорядочными лохмами, лицо испещрено сеткой глубоких морщин, а на совершенно сером, будто бескровном лице выделяются лишь глаза, кажущиеся угольно-чёрными из-за аномально расширенных зрачков. Горящие лихорадочным блеском безумия. Взирающие на неё с кристально чистой, ничем не замутненной ненавистью.

А у её ног беспомощным комочком сжимается закованная в кандалы Энид.

В уголке её губ запеклась кровь, в огромных небесно-голубых глазах застыло выражение панического ужаса.

— Уэнсдэй… Зачем ты пришла… Боже… — едва различимо шепчет Синклер настолько слабым голосом, что Аддамс вряд ли смогла бы её понять, если бы не умение читать по губам.

— Я пришла спасти тебя. И заодно убить одну психопатку, — твердо заявляет Уэнсдэй, крепче сжимая в кармане заветный револьвер и опуская предохранитель.

— Заткнись, мелкая стерва! — истерически взвизгивает мать Тайлера и, резко схватив Энид за спутанные белокурые локоны, дёргает наверх с неожиданной для своей комплекции силой.

Уэнсдэй машинально вспоминает, что у буйно-помешанных в моменты припадка многократно возрастает физическая сила. Синклер всхлипывает, пытаясь выпрямиться, но ноги отказываются её держать, и она обмякает в руках Франсуазы, словно безвольная тряпичная кукла. А в следующую секунду женщина достаёт из-за спины большой мясницкий нож и прижимает его в горлу Энид. Аддамс замирает на месте.